никто так и не смог повторить. В движениях этого маленького человека с суровым лицом и седыми бакенбардами было что-то молодое и загадочное, как и его работа на кухне.

После смерти Делера его ученики продолжили традицию и пронумеровали каждую утку, принесенную в жертву в ресторане «Тур д’Аржан». Честь отведать это легендарное блюдо выпала многим известнейшим личностям прошлого. Их имена записывались в книгу, и они получали сертификат с номером утки, которую съели. Среди них были государственные деятели, коронованные особы и знаменитости прошлого века, именами которых заведение гордится до сих пор.

В 1949 году впервые возникла идея выпустить в парижское небо утку: двухсоттысячную утку из «Тур д’Аржан», которую поймали спустя едва ли час и, как и всех последующих, съели в тот же вечер.

Я уже и не знаю номера утки, которую выпустят сегодня. По радио сказали, что президент только что приехал в «Тур д’Аржан», где его ожидали приглашенные. У окна репортеры окружили первого мэтра канардье^[4] — он достал птицу из коробки и с гордостью показал гостям. Повар был в белых перчатках, которые наденет и вечером, когда будет разделывать тушку. Стоя у микрофона, он подробно описал великолепные данные птицы, начиная с ее крепкого тельца и здорового оперения глубокого черного цвета с несколькими белыми перьями на шее и гузке.

Архиепископ Парижский в пурпурной мантии подошел к своему другу президенту и вручил ему золотую чашу. Президент окунул в нее пальцы и окропил утку святой водой. Реакция птицы его не удовлетворила, и президент с силой ущипнул ее за шею. Птица, естественно, заверещала, что вызвало смех у гостей. Все они начали подражать птице, издавая ритмичное кряканье, кроме кардинала и президента, которые сохраняли серьезность.

Смех не был спонтанным, он разразился по команде, чтобы положить конец слишком торжественной церемонии.

Ведь на самом деле, несмотря на кажущуюся обыденность, благословение утки очень важно. В мире, где много суеверий, благословение служит для того, чтобы сделать птицу чистой. Чтобы освободить ее от зла; и без этой церемонии есть птицу нельзя. Традиция странноватая, тут я с вами согласен. Но в нашем больном обществе мы снова начали верить, и это касалось любого социального слоя и принимало любые формы. И логично, что верить было проще всего на манер его преосвященства в красном одеянии, стоящего по правую руку от президента.

Во время всей церемонии утка смотрела в широко открытое окно. Она чувствовала себя лучше, чем в коробке, где провела последние несколько дней. Она больше не проявляла никаких признаков беспокойства, так как понимала, что скоро ее отпустят. Она не знала, что эта свобода будет недолгой. Она и предположить не могла, что на нее будут охотиться и что она попадет на кухню. Что ее там задушат, чтобы сохранить кровь. Что потом чуть обжарят, удалят печень и перемелют. Что тушку пропустят через серебряный пресс. Что собранную кровь разбавят коньяком и мадерой, чтобы получить коричневый, почти черный соус, в котором будет тушиться мясо… Нет, птица, конечно, не знала обо всем этом! Короче говоря, ей было очень-очень далеко до понимания того, под каким соусом ее собираются съесть.

~~~

Утку выпустили, и она взмыла в парижское небо. Сначала утку сильно удивил собственный вес, она даже на мгновение потеряла контроль над телом. Она удвоила усилия, сумела выровнять полет и полетела над Сеной. Затем стала кружить над одним местом. Конечно, это было не то болото, которое она знала до этого. Но утка была еще довольно юна, поэтому ей нравились новые места. Ее, конечно, смутило количество каменных домов, но ничего угрожающего она в них не увидела. Откуда утке было знать, что все это лишь ужасная ловушка? Она сделала последний круг и ринулась вниз. Утка не паниковала, нет, она была уверена, что скоро достигнет воды и найдет своих сородичей, которые, как ей казалось, находятся где-то рядом. Она даже почувствовала умиротворение при виде этой странно спокойной воды.

Она пару раз задела крылом очень высокую статую на мосту Турнель, статую святой Женевьевы, покровительницы города, несчастной хранительницы всего этого мира, которая держит перед собой маленькую девочку, что должна олицетворять Париж. Эту строгую статую, которую сам скульптор не любил и старался забыть, наделили теперь новой силой. Женевьеву стали считать практически воплощением самой смерти, а маленькую девочку — сиротой. Каждый год в одно и то же время парижане приходили к статуе с цветами и прикасались к ней, чтобы попросить о защите.

По берегам птица замечала людей, которые махали руками или показывали на нее пальцем. Утка еще покрутилась и обнаружила некий летательный аппарат, что-то вроде очень большого одноглазого красного насекомого, которое, казалось, преследовало птицу.

Это был дрон госрадио, старая модель, одна из тех, что производили в давние времена и которые, несмотря на свой возраст, все еще были в рабочем состоянии. Малейшее движение утки обсуждалось в прямом эфире, где журналист комментировал полет птицы. Таким образом, все французы, не принимающие участия в празднике, по крайней мере могли представить себе великолепие ее полета. Чертова птица, конечно, но нельзя отрицать, что утка была великолепна и уникальна. И те, кто стоял вдоль реки, с удовольствием наблюдали, как она носится между мостами и домами на острове Людовика Святого.

— Как вы думаете, скоро она приземлится? — спросил ведущий.

— Да, — ответил его гость (известный эссеист), — она, конечно, поведет себя, как и все утки до нее. Никогда еще утка не залетала дальше моста Турнель или моста Сюлли, это если она в другую сторону летит. Пока неясно, сядет ли она на улице или на Сене, как это было два года назад. Все мы помним женщину, которая поплыла за уткой и, спеша вернуться на берег, случайно утопила птицу. Поскольку она не соблюла первое правило — вернуть утку живой, — победу ей не присудили. Премия была присуждена Церкви за ее добрые дела, и кардинал имел честь в тот вечер отужинать лично с президентом…

— Извините, я должен вас прервать! Поступила новая информация: смотрите, утка направляется к острову Сите.

— Ничего себе! Такое у нас впервые! Никогда еще утка не залетала так далеко на запад. Она только что пролетела у отметки тысяча девятьсот сорок девятого года, где опустилась самая первая выпущенная утка!

— Верно. Больше века прошло. Не могли бы вы освежить память наших слушателей?

— Конечно… То было настоящее рождение сегодняшней традиции. Человек, поймавший утку в то утро, был журналистом. Он наблюдал за происходящим с