Мусорщик

Глава 1

— Четыре меры меди, две меры алюминия, целый стакан, три ложки… — невысокое существо в обмотках песочного цвета склонилось над рюкзаком. — Забыл. Две меры меди…

Среди осыпавшихся остовов многоэтажек, зловеще гудящих от налетающего горячего ветра, под стыком обвалившихся плит, существо раз за разом пыталось уместить в памяти содержимое сумки. Худые руки с обветренной серой кожей, пересыпанной мелкими язвочками, робко касались холодного металла.

— Выйдет норма? — потрескавшиеся тонкие губы разомкнулись. — Так, две меры меди…

Полутораметровая сгорбленная фигура жалась к обвалившимся стенам, стараясь держаться в тени. Вывернутый тазовой сустав заставлял существо двигаться вприпрыжку, словно в несуразном пьяном танце. Плоское лицо, перерезанное тугими пожелтевшими бинтами, чутко поворачивалось на каждый звук. Существо боялось.

В опустевший город не заходили хищники, здесь нечасто бродили другие искатели, но вот дети… Они нередко нападали, забирая с трудом собранную добычу и жестоко избивая существо. Нет нормы — нет еды, нет лекарств, нет корма для Габса.

Разрушенные высотки уступили место коттеджами, по крыши вросшими в землю. Синие цветы горчанки застлали склоны рыжих холмов, сменив слепящий белый песок мертвого города. Существо приободрилось, зачастив кривыми ногами.

Сегодня он доберется до Большого, отдаст норму и будет много кушать вместе с Габсом, а затем гладить его мягкую шерсть, пока не уснет. Круглые, рыбьи глаза сощурились от предвкушения.

Существо не заметило тяжелый подшипник, вылетевший из кустов. Металлический шарик, не причинивший бы вреда обычному человеку, легко пробил черепную кость.

— Попал! Прям в лобешник этому уродцу! — из зарослей выскочил толстый рыжий парень с рогаткой.

За ним последовали другие подростки, наперегонки помчавшиеся к трясущемуся существу.

— Че он там притащил? На кмыс хватит? — прибежавший первым тощий одноглазый пацан схватился за рюкзак. — Эй, че это с ним?

— Да от страха трясется, — заявил рыжий с рогаткой.

— Смотрите, у него кровь из башки течет, — заметил кто-то.

— Сука, Большой нам башню открутит за мокруху, — быстро отошел одноглазый. — Валим отсюда.

— Покормите Габса, надо его кормить… — умирающее существо вытянуло руку к убегающим детям. — Габс… Нет лап. Покормите Габса. Пожалуйста…

****

Оказывается, перерождаться больно. Особенно, если тело кардинально отличается от прежнего. И уж тем более, когда твоя предыдущая оболочка была мертва. Но такой мерзкий калейдоскоп ощущений, вроде выкручивания костей из суставов, тошноты, и ураганного головокружения, я испытал впервые.

Как же немощна живая плоть…

Вода. Мне нужно вода. Окружение превратилось в мешанину темно-серых полос стены, коричневого пола и желтого потолка. Всюду валялся мусор Настоящие завалы из пластиковых тарелок и упаковок.

Бутылка? Открутив крышку, я жадно припал к горлышку, поглощая кисло-сладкую жидкость. Черт, почему так мало? Тело отреагировало на движения дергающей болью в затылке и ломотой в ребрах. Надо передохнуть пару часиков.

Очнулся в полной темноте. Пересохшее горло дерло и саднило, словно его терли наждачкой. Привстав, я начал водить руками, пытаясь найти, где включается свет, но в итоге только вступил в какую-то липкую дрянь.

Надо ждать рассвета.

Комнату залил бледный, как дешевый чай, свет. Я переродился на мусорке? Цветастые упаковки с остатками лапши, плоские коробки, множества бутылок и бумажной тары. Свалка!

В позеленевшей жестяной раковине гора посуды, начавшей обрастать пластами черной плесени. Отыскать чистый стакан не удалось. Из загудевшего крана полилась ржавая вода, спустя минуту ставшая еще более насыщенного коричневого оттенка. Плевать.

Фух, как железом отдает! Даже с сильной жаждой мне не удалось сделать больше глотка.

Я пошел разыскивать зеркало. Надо уже узнать, как выглядит новое тело. В ванной комнате — узкое помещение с отбитой плиткой, росшими между щелями желтым лишайником и дырой в полу, откуда несло дерьмом — зеркала не оказалось. Что это за место? Даже рабы живут в лучших условиях.

Зеркало отыскалось на столе, блеснув в лучах восходящего светила. Потрескавшееся замутненное отражение заставило меня в порыве гнева швырнуть стекляшку в стену. Дерьмо!

Был ли я прав, покинув Гален, мой родной умирающий мир? Хотя другого выхода все равно не оставалось. Возможно, я остался единственным разумным, не пораженным Бичом плоти — чудовищным вирусом, прилетевшим из далекого космоса.

Бич плоти заражал любые живые организмы, превращая их во всевозможные формы распространителей. Огромные стометровые мясные големы, сверхбыстрые Ангелы плоти, овладевшее магией Око, крошечные паразиты Шу, проникающие через любые фильтры.

Никакая цивилизация не смогла бы справиться с Бичом плоти, но Гален попытался. Благодаря нашей искусной магии, почти все выжившие превратились в живых мертвецов во главе с Верховным некромантом. Бич плоти не мог заражать мертвые организмы.

Меньшая часть осталась в воздушных убежищах, названных Небесными колыбелями, чтобы продолжать род.

Все это случилось за девятьсот лет до моего рождения. Гален сопротивлялся целое тысячелетие, но с каждым столетием наша численность неуклонно снижалась. В моем поколении родилось всего сто тридцать два ребенка, большая часть которых страдала от врожденных пороков. До пятнадцати дожило двадцать. Всего пятеро смогли овладеть второй веткой магии, помимо некромантии.

Бич плоти путем подбора сумел прийти к идеальной форме, когда мне было сорок три года. Стотонные Голиафы — насекомоподобные твари, с торчащими из панцирей живыми пушками, за три дня уничтожили все Небесные колыбели.

Центры сопротивления на земле — сотни Некрополисов, разбросанных по всему Галену, начали угасать без притока людей.

Когда мне исполнилось шестьдесят девять, я стал Верховным некромантом, хотя под моим началом остался лишь один Некрополь-7.

В девяносто один год мне удалось овладеть третьей ветвью магии, в девяносто восемь — четвертой, в сто тринадцати — седьмой. Вероятно, я стал самым могущественным галенцем из когда-либо живших. Мне удалось воздвигнуть вокруг города непреодолимый для Бича плоти барьер, вот только… в Некрополе-7 не осталось ни души.

Когда мне исполнилось сто шестьдесят лет, вирус смог пробиться через оболочку. Но мне были подвластны все стихии, смерть и жизнь, порядок и хаос, пространство (с управлением временем не вышло, здесь я оказался бездарен). За минуту сотни километров