Надежда Дурова А.К. Удар, направленный на себя

Непоколебимые тайны прошлого настигли молодую девушку журналиста в погоне за преступником, чья хитрость и гениальное мышление начинает напоминать саму героиню. Череда несчастных случаев, скандалы и страх окутывают родной дождливый городок и только небольшие блики света и тепла помогут выбраться из всепоглощающей лжи. Теперь юной Мисс Кейн придется столкнуться не только с тем, кто следует за ней по пятам, но и со своим внутренним я, разбирая самые скрытые и травмирующие воспоминания и изо всех сил стараясь помочь своим близким.

Предисловие

Может однажды, когда звук захлопнувшейся двери или скрип пола от угасающего грохота шагов наконец перестанет тревожить ваше сознание, а попытки свернуть, созданную вами, историю окажутся тщетными, — вы воспримите иначе каждое слово, строчку и запятую, что были написаны мною, пока я доходила до точки.

Я всегда полагала, что эмоции — самый невежественный, неторопливый и главный недостаток всех времён и любого на этой земле. Любого, кто когда-либо дышал. Любого, кто когда-либо лишь вглядывался в глаза проходящего его человека и улавливал суть каждого вздоха, что он слышит.

Эмоции — разрушительное оружие, похлеще пистолета или острого кинжала. Любовь — страшнее войны. И дело здесь вовсе не в прикрытых спинах людей, которых любят, а в ударе, направленном на себя.

Сердца не разбиваются, — они угасают. Ведь неравнодушие — это не преимущество.

Глава 1

Неугомонным порывом чего-то стоящего Адалинда Эдэль Кейн продолжала внимательно рассматривать лица прохожих, заглядывающих в окна небольшой забегаловки, где девушка уже который час пила давно остывший крепкий чай и доедала пересоленный омлет. Казалось бы, ничего удивительного. Каждый третий появлялся в этом месте в поисках одного только покоя, скрывая отчаянье и страх. Иные же приходили сюда ради дешёвой кухни и, застывшего где-то на подмостках, проведенного времени.

Адалинда долгое время изучала истории, что охватывали каждый невзрачный уголок этого заведения. С тех пор как она переехала в новый район ее часто одолевало чувство, будто чего-то не достает, чего-то не хватает. Сердце требовало перемен. Когда-то давно она взялась бы за исправление бардака прошлого каждого человека на улице, сменяя милость на гнев, а вину на жажду чего-то столь же необычного как она сама. Но сейчас это скромное кафе, в паре шагов от любимой квартирки, вовсе не требовало изменений или утоления страха.

Вот мужчина за барной стойкой, ему, кажется, за 50. Он женат, на безымянном пальце виднеется лёгкая вмятина от кольца, которое он снял, судя по всему, пару секунд назад. На галстуке еще не высохшее пятно от кофе, пиджак помят и совсем не чищены ботинки. Он прячется от своей жены в этих стенах уже который месяц подряд, пытаясь найти в себе силы войти в свою квартиру и признаться, что уже давно ее не любит. История с избитым смыслом и жуткой тоской. Как часто люди лгут и притворяются, когда хотят превозмочь житейские порывы, но выбирают покой и привязанность к привычному укладу. Насколько же велика глупость забвения в глубоких закромах мысли, что человек готов каждый день мучиться от отсутствия воли. Вдруг перестать кого-то любить — это не преступление. Истинный преступник тот, кто привязывает к себе кого-то, кто давно стал чужим, но любит палача без памяти.

А вот молодая девушка, недавно окончившая институт. Это видно по уставшему лицу и документам, торчащим из ее сумки. Возможно, она все еще не оставила попыток пропихнуть в двери крупных компаний свой красивенький красный диплом. Забавное зрелище, если хорошо понимать на что способны знания и как неприглядна полученная корочка. К слову, недавно она также решилась на откровение бабнику с милым личиком. И вот она сидит здесь, проглатывая очередную стопку. Как же все таки девушкам нравится романтизировать грозные объекты с красивыми глазками и дикими манерами, считая, что по-настоящему любить будут лишь их.

А вот у окна пожилая пара. Они приходят сюда по вечерам. Заказывают ужин и сидят при свечах о чем-то болтая. Им хорошо вместе. Они счастливы, и любому покажется, что в этой жизни — они выиграли самый главный приз из всех существующих. Приятно, наверное, каждый вечер видеть уставшее лицо, которое будет искренне улыбаться тебе, даже после самого тяжелого дня. Будь ты испачкан в муке, с грязью под ногтями, в слезах или говорящим из последних сил.

Адалинда в последний раз осматривает помещение и выходит на пустую улицу. Лампы на фонарных столбах давно перегорели, закоулки освещает лунный свет. Темно. Порывы ветра слегка утихли после обеда и небольшие молодые компании прогуливаются где-то вдалеке.

Она знает куда пойдет. Еë уже давно ждёт подруга, которой она обещала быть ровно в восемь, но задержалась уже на два часа. Конечно, опаздывать не входило в её планы, но какая-то хрупкая ниточка в голове отчаянно не хотела отпускать девушку вовремя.

Грубые черные ботинки ступают в мелкую лужицу. Ворот от любимого свитера продолжает мешать завязывать дурацкий шарф. Как только злосчастный узел наконец сделан — Адалинда шагает в сторону парка, медленно отбирая у губ, намазанных нюдовым блеском, свои волосы. Длинное чёрное пальто, переставшее согревать секунды назад, прячет руки девушки в неудобные карманы.

Всего пара кварталов этого города и вот виднеется силуэт неугомонной девушки, жадно ищущей силуэты в темноте. Волосы завязаны в тугую косу, единственная прядь цвета сгоревшего уголька аккуратно спадает на плечи. В её руках большая спортивная сумка, которую пришлось захватить с собой из-за кучи накопившейся работы, яркий костюм цвета тёмного маджента отдает красотой и изяществом, едва накинутый плащ почти слетает с плеч.

— Ты вновь опоздала…

София Джорджия Вэйнер… Она — криминалист, пишет свой блог, часами гуляя по парку ночью, изучая окрестности и фотографируя. Зная их вдоль и поперек, ей все равно всегда удается найти что-то новое.

— И снова прости. К слову, на этих улицах такое умиротворение. Сплошное гадство.

Ах, да Ада всегда была такой. Не знающей мучений от тяжелых известий, скрытого смысла угасших чувств или успокоения в тишине рядом с близкими.

Но, почему-то, она улыбнулась. Этот подтекст в ее фразах всегда был неуловимым отголоском к тому, что ее перекрывает стезя связи.

— Идём, Софи…

В заваленном смогом, но довольно уютном районе стоит неровный двухэтажный дом, его стены оплетает зелёная лоза виноградника, а дорожка у входа усыпана мелким гравием.