Маг поддержки: тёмный старт.

Пролог. Полет сквозь время

Жук нацелился лапой-лезвием Крису в спину. И я понимал, что он не увернётся. Да Крис его даже не замечает! Но я здесь для того и нахожусь, чтобы спасать этих недотёп. Направляю поток маны в товарища, и в последний момент его укрывает магический щит. Полностью отдачу не гасит, но хотя бы уберегает от ран, и парень летит на пол.

— Даргос, с меня должок! — крикнул он, ловко вскочил на ноги и повернулся к насекомому. Насекомому, хах. Да эта штука выше его на голову.

— За тобой таких должков уже сотня… — пробормотал я, не переставая следить за остальными союзниками.

На Арсию наседает жук-многорук, шесть лезвий мелькают перед её лицом, та едва успевает уклоняться. Тут к гадалке не ходи — нужна скорость. Накладываю на союзницу «стремительность Арезены», и Арсия, развевая шлейф красных волос, моментально оказывается у врага за спиной.

— Хоба!

И вонзает в него кинжалы. Мощное заклинание, ничего не скажешь. Не только ускоряет человека, но и позволяет ему немного нарушить законы физики, такие как инерция.

Наш громила Дрег тем временем схватился с пачкой личинок, каждая ему по пояс. Умные твари. Знают, что для бойца с молотом они — худшие враги. Ему бы как раз панцири крушить, а не эти мягкие склизкие тела.

— Я помогу! — крикнула Сайра и направила в молот Дрега поток льда, образовав на нём лезвия и превратив в подобие секиры.

Молча кивнув ей, детина взмахнул оружием и одним круговым ударом разрубил всех личинок надвое.

— Сайра, не отнимай мой хлеб мага поддержки! — пошутил я, а сам стал прикидывать, кому из товарищей подсобить следующим.

Магия поддержки — она не такая, чтобы навесил и забыл. Нужна постоянная концентрация, и она тем сложнее, чем больше людей ты усиливаешь за раз. Потому нужно постоянно наблюдать за ходом битвы и решать, кто всё ещё нуждается в усилении, а с кого уже можно снимать.

Но помогать было уже некому — мы победили. Полтора десятка гигантских насекомых всех форм и размеров валялись на полу бездыханными телами.

— Блестящая победа, — самодовольно произнёс Крис, смахнув зелёную кровь с клинка.

— Не выёживайся, я видела, как тебя чуть не прибили, — осадила его Арсия.

— У меня не бывает никаких «чуть», девочка. Я знал, что Даргос прикроет меня, потому и не уклонялся. Мы с детства вместе, можно сказать, мысли друг друга читаем. Но тебе твоей маленькой головкой таких материй не понять, не утруждайся.

— Боже ж ты мой, ну нашли вы время ссориться, — покачала головой Сайра. — Если не забыли, остался последний враг.

На этих словах все резко притихли. Последний враг… Да, осталось победить ЕГО.

Кивнув друг другу, мы молча двинулись дальше через коридоры и округлые помещения гнездовья инсектоидов. И вскоре добрались до последнего зала, остановившись перед единственным его обитателем.

Статная высокорослая фигура. Прямая осанка, две руки, две ноги. Как бы ни было мерзко это произносить, но чем-то он похож на человека. Если не считать тёмного панциря вместо кожи, множества глаз на лице, острых треугольных зубов и четырёх огромных стрекозиных крыльев за спиной, два из которых были перерублены. Заслуга первого отряда под командованием Нармара, отдавших жизни за возможность ослабить это существо, первоисточник всего зла.

Феркоххат. Бог насекомых. Стоит перед нами, держа по клинку в каждой руке. Не дрожит от страха, не пытается сбежать, не молит о пощаде и вообще ничего не говорит.

— Не слишком ли самоуверенный у него вид? — негромко произнесла Арсия, хотя все знали, что чуткий слух Феркоххата услышал бы её и за сотню метров. — Он точно ослаблен?

— Точно, — уверил я союзницу. — Лучше Нармара и его отряда в королевстве никого нет, они не могли облажаться.

Согласно полученной информации, первый элитный отряд, которому наш четвёртый и в подмётки не годится, не только перерубил ему крылья, лишив шанса на побег, но и наложил проклятие, призванное ослабить бога насекомых. Не побоялись прибегнуть даже к запретному колдовству и навеки опозорить своё имя, лишь бы выторговать для нас победу. Ничего, пусть церковь и политиканы исходят желчью и клеймят вас позором, но в наших сердцах вы всегда будете героями.

Если Феркоххат ослаблен, то он не сможет применить самое жуткое своё заклинание. «Гниющий рой», что способен пожрать за раз целое войско. Против него у нас бы и шанса не было. Но теперь шанс есть, и обещаю тебе, Нармар, мы его не упустим.

И тут наш враг впервые заговорил. Голос его был скрипучим, вполне под стать инсектоиду:

— От вас исходит запах сомнений и неуверенности. Запах злости и желания отомстить. Запах уверенности в собственной праведности и правоте. А ещё… Да, запах предательства. Это определённо он. И почему люди всегда пахнут столь низменными эмоциями?

— Мы не собираемся с тобой разговаривать, порождение Бездны! — злобно выкрикнул я и наложил на Криса ускорение.

Мы пошли в атаку. Из врага вылетело под сотню жужжащих гадов и устремилось к нам. Один их укус — и ты покойник. Но не сегодня. Сайра высвободила мощный поток маны, нас обдало волной холода и все осы осыпались на пол голубыми ледышками.

Дрег пошёл в лобовую, а Крис и Арсия обогнули инсектоида и зашли ему со спины. Развернулась битва. Три бойца носились вокруг Феркоххата, осыпая его ударами, а Сайра постреливла ледяными кольями всякий раз, когда открывалось окно.

Моя же задача оставалась прежней — оказывать союзникам поддержку. Усилить Криса, чтобы смог проколоть панцирь. Ускорить Арсию, чтобы успела пригнуться от просвистевшего клинка. Наложить щит на Дрега, чтобы мог обрушить молот в полную силу, не отвлекаясь на защиту.

Феркоххат и правда сильно ослаб. Проклятие сделало своё дело. Хоть чёрное колдовство и запрещено, но должен признать, оно весьма эффективно. Настолько эффективно, что мы смогли победить. Победить того, кто ещё недавно в одиночку повергал целые армии и держал в страхе все окрестные королевства. Последний выпад, клинок Криса вошёл инсектоиду аккурат в висок, и бог насекомых безжизненно повалился на пол.

Я ошарашенно смотрел на его труп, не веря в происходящее. И смог выдавить лишь два слова:

— Мы… победили?

— Удивлён? — снисходительно произнесла Сайра.

— Нет, не бери в голову. Разве могло быть иначе? Наш союз, наша самоотверженность, наша вера друг в друга, воля всех, кто погиб в этой