насквозь.
— Хочешь сказать, муж, строгий и хмурый, когда врет, краснеет сильнее утонченной и хрупкой жены?
Моисей с удивлением посмотрел на меня и вместо ответа спросил:
— Сколько тебе лет?
— Не важно, — буркнул я, догадавшись, что объяснений от пророка не услышу. — И как было начертано по этому поводу в первом варианте?
Моисей, будто и не пролетело столько веков, тут же отрапортовал:
— «Не указуй пальцем на ближнего, ибо палец твой кривее дел его» — это Адаму, а Еве: «Слово легко слетит с губ, тяжко поднять его и невозможно проглотить обратно».
— А Творец не без юмора, — «авторитетно» заметил я, на что Моисей отозвался скептически.
— И не без укора, впрочем, так с нами и надо. Ну, читай последнюю.
— Не желай у соседа ничего, — выдал я самую короткую версию десятой заповеди.
— Адам, — начал пророк воодушевленно, — желает у соседа — если таковой имеется вообще и у него что-то имеется в общем — вещественного имущества. Ева, в отличие от приземленного совокупного мужа — красоты. Почему так? Адам «помнит» Сады Эдема с точки зрения наличия плодов (количество и разнообразие видов), Ева — благоухание цветов и ароматы нектаров, а также ажурный рисунок Ворот и белую речную гальку, красиво рассыпанную по дорожкам.
— И в первом варианте было записано?.. — я сложил ладони вместе, умоляя собеседника не тянуть с ответом.
— «Я дал тебе все, не ищи иного», — Моисей подмигнул мне, — это для нас с тобой, ну, и для Адама.
Я кивнул головой, подтверждая, что понял.
— Заповедь для Евы звучала так: «Я дал тебе больше, чем все, лишнее будет опустошать тебя».
Он посмотрел на меня долгим пронизывающим взглядом и сказал:
— Мне пора.
— Постой, — подскочил я на месте. — Ты так и не сказал мне, почему разбил скрижали.
Моисей поморщился (опять):
— Каменные таблички были увесисты, спуск — не быстрым, и к концу пути руки мои обессилели, я просто уронил их.
— Смеешься надо мной? — недоверчиво спросил я.
Моисей сохранил хладнокровное, непроницаемое лицо:
— Второй раз Господь пощадил меня, убрал лишние слова, сократил текст и начертал заповеди на деревянной скрижали.
— Да ты издеваешься, — взорвался я, а пророк задумчиво добавил: «Или упростил программу для людей».
— Прости, но я не понимаю, ты говоришь серьезно или шутишь, — взмолился я.
Моисей молча подошел к щербатому боку скалы, частично разрушенному временем, и поманил меня пальцем. Когда я приблизился к пророку, он, выбрав среди обломков кусок средней величины, поднял его и сунул мне:
— Назовем его Он или Адам — как тебе больше нравится.
Затем, пошарив глазами, выудил из груды такой же по размеру камень и со словами: «А вот и Ева, Она» — пихнул мне и его во вторую руку.
— Попробуй спуститься с ними вниз, я буду ждать.
И, размахивая руками, твердым шагом молодого человека Моисей двинулся к подножию Синая, указывая мне, по всей видимости, тот самый Путь.
ЛитВек: бестселлеры недели
