дышишь в открытом космосе?

Он покачал головой.

— Кажется, я поспешил с выводами. Вы до сих пор не понимаете. Обычные физические законы неприменимы к световым путешествиям.

— Ладно, на что это похоже? В сознании ли ты? Чувствуешь ли что-то?

Кончики его пальцев соединились, и он сосредоточенно нахмурился.

— Это трудно описать. Кажется, что время останавливается. Это довольно похоже на сон…

— А когда ты "приземляешься"?

— Это подобно пробуждению. Только в другом месте.

— Должно быть, это довольно ободряюще — проснуться посреди океана. Ты умеешь плавать?

— Без удара. Как только я появился здесь, я тут же ушёл оттуда.

— Как?

Он вздохнул.

— Я говорил во время моего прошлого визита, помните? С помощью зеркал…

— О. Верно. И где ещё ты побывал до того, как прибыть сюда?

— Нигде. Пришёл прямо домой, в мпи.

— Хорошо, планируешь выбираться куда-нибудь из больницы, пока ты здесь?

— На данный момент нет.

— Если решишь предпринять какие-либо поездки, обещаешь сообщить мне?

— Разве я не всегда так делаю?

— Вспомнил кое-что: Роберт был с тобой, когда ты путешествовал на Лабрадор и Ньюфаундленд в прошлый раз?

— Неа.

— Почему нет?

— Он не захотел.

— Мы не видели его несколько дней, когда ты пропал. Где он был?

— Без понятия, тренер. Вы обязаны спросить у него.

— Во-вторых: Не планируешь ли ты давать какие-либо "задания" нашим пациентам? (Как он сделал с Хоуи, скрипачом, пять лет назад).

— Джин, джин, джин. Я только что здесь. Я ещё не встретил ни одного из пациентов.

— Но ты ведь скажешь мне, если придумаешь подобный план?

— Почему нет?

— Хорошо. И, наконец, есть ли какие-то маленькие сюрпризы, о которых ты мне не говоришь?

— Если скажу, они перестанут быть сюрпризами, не так ли?

Я посмотрел на него.

— Прот, где Роберт?

— Недалеко.

— Ты говорил с ним?

— Конечно.

— Как он себя чувствует?

— Как мешок с экскрементами мота^[7].

— Он говорил о чём-нибудь, что ты хотел бы мне рассказать?

— Он хотел бы знать, что стало с собакой. — Он имел ввиду далматинца, которого я принес в надежде вызвать реакцию Роберта, чтобы он отозвался.

— Скажи, что я забрал Окси домой, пока он не почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы позаботиться о ней.

— Ох. Ваша знаменитая практика кнута и пряника.

— Можешь называть и так. Хорошо. Это мой последний вопрос на сегодня, но я хочу, чтобы ты подумал над ним прежде, чем ответить.

Он разразился ещё одним гигантским зевком.

— Пока ты здесь, поможешь мне заставить Роберта чувствовать себя лучше? Поможешь ему разобраться с его чувством собственной ничтожности и отчаянием?

— Я сделаю всё, что смогу. Но вы ведь знаете, каково ему.

— Хорошо. Вот и все желающие. Теперь — не возражаешь против гипноза во время нашего следующего сеанса?

— Вы никогда не сдаётесь, да, док?

— Стараемся. — Я встал. — Спасибо, что пришёл, прот. Хорошо снова тебя видеть.

Я подошёл и пожал ему руку. Если он ещё и был слаб, то на его рукопожатии это не сказалось.

— Позвать мистера Ковальски или ты сможешь найти дорогу в свою комнату?

— Это не так уж сложно, джино.

— Завтра мы вернём тебя во второе отделение.

— Старое доброе второе отделение.

— Увидимся в среду.

Он так зашаркал, что меня обдало обратной волной.

Когда прот ушёл я, со смешанным чувством волнения и трепета, слушал запись этого короткого сеанса. С учетом данного мне времени, я был уверен, что смогу помочь Роберту преодолеть препятствия на пути к его излечению. Но сколько времени у нас есть? В 1990 году, мы столкнулись с крайним сроком, заставившим меня пойти на риск, слишком поспешить. Теперь передо мной стояла дилемма похуже: я не имел ни малейшего понятия, как долго прот будет поблизости. Единственный ключ, который у меня имелся — это его пассивная реакция на моё предложение о встречах трижды в неделю. Если бы он планировал уйти в течение нескольких дней, он, несомненно, сказал бы, что "лучше бы им быть продуктивными!" или что-то вроде того. Но я мог и ошибаться, как ошибался и о других вещах, касающихся прота.

В любом случае, три сеанса в неделю — это всё, что я мог себе позволить. Хоть я и не преподавал в осеннем семестре, у меня были и другие неотложные обязанности, не последней из которых были другие мои пациенты, все со сложными и загадочными случаями и каждый заслуживал всего моего внимания. Одной из них была молодая женщина, назовём её Фрэнки (как в старой песне “Frankie and Johnny Were Lovers”), которая оказалась неспособна не только полюбить другого человека, но даже просто не понимала саму концепцию любви. Другим был Берт, кредитный специалист в банке, который тратит всё своё время вне сна на поиск чего-то потерянного, хотя он сам не имеет понятия, что это.

Но вернёмся к проту. В течение последних пяти лет было достаточно возможностей обсудить его случай с коллегами, как в МПИ, так и по всему миру. Не было конца предложениям, как решить проблему с моим пациентом. К примеру, один врач из бывшего Советского Союза уверял меня, что Роберта можно быстро привести в чувство, погружая его в ледяную воду на несколько часов в день — бесполезная и бесчеловечная практика, устаревшая десятилетия назад. Все, однако, сошлись во мнении насчёт гипноза, который, вероятно, был лучшим подходом к проблеме Роберта/прота, и я планировал начать с того момента, где я закончил в 1990 году. То есть попытаться уговорить Роберта покинуть его защитную оболочку, чтобы помочь ему справиться с его чувствами относительно трагических событий 1985 года.

Для этой работы я очень сильно нуждался в помощи прота. Я чувствовал, что без него шансы на восстановление были невелики. Поэтому я столкнулся с другой трудностью: если Роберту полегчает, проту придётся "раствориться", чтобы стать частью полноценной личности. Готов ли он будет сыграть роль в лечении и восстановлении Роберта, если ему придётся пожертвовать собственным существованием?

В пятницу, на следующий день после возвращения прота, я позвонил Жизель Гриффин, репортёрше, сыгравшей важную роль в выяснении происхождения Роберта, чтобы рассказать ей, что он вернулся. Она регулярно приезжала после исчезновения прота пять лет назад, якобы чтобы проверить прогресс Роберта, но втайне, я думаю, она надеялась, что прот вернулся, потому что полюбила его за те месяцы, что она провела в больнице, расследуя его историю для журнала "Конандрум"^[8]. Разумеется, она часто всюду путешествует, последним её проектом (возможно, в предвидении возвращения прота) была статья о НЛО, которые были замечены едва ли не везде. Тем не