депрессию.

С другой стороны, те, кто представляет свое будущее даже умеренно негативным, предвидя, например, что придется выполнять неинтересную работу или испытывать некоторый недостаток в средствах, все же могут впасть при этом в депрессию, если будут рассуждать так: «Я ни в коем случае не должен продолжать работать на такой скучной работе и должен иметь гораздо больше денег. Как это ужасно, что мне приходится страдать от таких невыносимых условий! Если моя жизнь будет идти так же и дальше - а так оно, похоже, и будет - то что может быть хуже!» Я хотел бы подчеркнуть, что человек впадает в депрессию не из-за самих по себе негативных оценок, а оттого, что, по его мнению, такие «невыносимые условия» просто не должны существовать. И если такие неприятные вещи происходят, то это больше, чем просто плохо - это хуже, чем могло бы быть; и все так плохо и будет, абсолютно плохо, просто ужасно!

Наш анализ показывает, что если люди демонстрируют «когнитивную триаду», т.е. негативно воспринимают себя, свое окружение и свое будущее, то они почти обязательно будут испытывать достаточно сильное разочарование, грусть, фрустрацию и беспомощность. Но они не впадут в депрессию, если не добавят к своим негативным представлениям абсолютистские требования того, что их «плохие» личные качества, окружение или неудовлетворительное будущее не должны существовать вообще, В терминах РЭТ, они совершают «магический» прыжок от описания настоящей или будущей реальности, пусть и негативной, к отказу от принятия вещей такими, какими они являются в действительности, к догматической замене их на такие, какими они, по мнению этих людей, «должны быть», к замене их на «более хорошие». Их иеговистская убежденность в том, что они должны быть, как сейчас, так и потом, компетентнее, лучше, или должны чувствовать себя спокойнее и защищеннее, дополняется тем, что в реальной жизни они всего этого не имеют. Именно это и приводит их к заключениям примерно следующего рода: (а) «Я так мало достиг, и я постоянно терплю ужасные условия! Но так не должно быть! Все это даже больше, чем плохо - это ужасно!»; (б) «Я не могу жить в таких ужасных условиях (которые не должны существовать) и быть хоть сколько-нибудь счастливым»; (в) «Я никчемный, ничего не заслуживающий человек, который не в состоянии обеспечить себе более приемлемые условия жизни, хотя и должен это сделать»; (г) «Я никогда не смогу быть хозяином ситуации (хотя и обязан), а значит, не смогу быть счастливым человеком»; (д) «Мне нельзя быть таким депрессивным и тревожным. Раз я таким стал, это доказывает, что я плохой человек и никогда не буду хоть сколько-нибудь доволен своей жизнью».

Результатами подобных раздумий являются именно депрессия и деморализация, а не только печаль или разочарование. Если, повторим, последние вытекают из «просто» негативных оценок себя, своего окружения или своего будущего (что верно заметил Бек), то депрессия и деморализация, как утверждается в рационально-эмотивной терапии, возникают вследствие преувеличенных, догматичных и абсолютизированных представлений, которые всегда включают, явно или неявно, коварное «должен».

Вслед за Карен Хорни, Камилла Андерсон (Anderson, 1966, р.31, 36) показала связь между депрессией и суицидами, с одной стороны, и людской гордыней - с другой:

«Как я понимаю, именно гордыня (а не сексуальность или враждебность) может быть признана центральным ядром или динамической силой нашей жизни; силой неприемлемой, конечно. Мы скрываем и от себя, и от других ее постоянное присутствие в нашем поведении и в наших чувствах. Эта скрытая гордыня и амбициозность являются, как я полагаю, основой как глобальных, так и более конкретных наших выборов и, следовательно, основой жизненного стиля. Я считаю гордыню первичным и самым мощным фактором в разрушении межличностных отношений, что приводит к психологическим стрессам и переживаниям. Следующая гипотеза, которую мне хотелось бы предложить, состоит в том, что и депрессия, и суицид имеют в своей основе именно скрытую гордыню...

Тем человеческим душам, которые жалеют самих себя и ссылаются на якобы универсальное «экзистенциальное отчаяние», оправдывающее, как им кажется, суицид, я могла бы сказать, что подобное отчаяние или жалость к самому себе возникают лишь тогда, когда человек не может отказаться от желания рассматривать себя в качестве божества - со всеми вытекающими следствиями - и когда он отказывается принять свою ограниченную человечность».

Модель депрессии, предлагаемая теорией рационально-эмотивной терапии, может показаться слишком прямолинейной. Могут, например, возразить, что если люди воспринимают свое поведение как очень плохое, содержащее множество промахов, а себя - как лишенных некоторых важных черт, то они могут, не прибегая к «должному» или «необходимому», делать произвольные выводы, вроде: «Я никуда не годен, так как плохи все мои поступки и качества», и далее: «Все в моей жизни дрянь», «Никогда и не будет лучше». Конечно, так тоже может быть. Вопрос состоит в следующем: насколько вероятно то, что действительно никогда не будет лучше? Могут ли люди постоянно делать столь угнетающие выводы о собственной малоценности и безнадежности их жизненной ситуации без того, чтобы явно или неявно допускать примерно следующие мысли: «Мои действия или особенности не должны быть такими плохими», «В моей жизни не должно быть ничего отвратительного» или «Моя жизнь должна улучшиться в будущем»? Я в этом сомневаюсь.

И еще: когда человек преувеличивает свои недостатки и полагает, что «я совершенно ужасен, так как ужасны такие-то мои качества или поступки», он все-таки может сказать себе: «Ну, таков уж я - к несчастью, конечно. Слишком плох? Что ж, я смогу жить и радоваться и будучи плохим человеком». Когда человек думает, что «раз уж все в моей жизни дрянь, то и сама эта жизнь ничего не стоит», он может сказать себе: «Дрянь? Ну и пусть!» И даже если он продолжает настаивать: «Если уж моя жизнь так ужасна сейчас, то дальше будет еще хуже», то и тогда остается возможность возразить самому себе: «Если все будет именно так - так тому и быть! Что же я могу поделать, если все идет наперекосяк?»

Если при этом человек, преувеличивающий свою «плохость», считающий ужасным свое окружение и будущее, не считает все это абсолютно недопустимым для себя, то, как утверждается в РЭТ, он может испытывать огорчение или дисфорию, но не депрессию. Но он наверняка «соскользнет» в депрессию, если за всем этим скрыты «должно» или «следует», хотя в каких-то случаях это может и не произойти.

Это гипотеза РЭТ. И хотя она часто подтверждалась клинической