Всеволод Вячеславович Иванов
Нежинские огурцы
Нежинские огурцы
С этим народом, особенно из аборигенов страны, всякие невозможные случаи происходят. Со мною ничего особенного не было, так как рождён я даже мамашей из поповского звания, по тихому. Однако, рассказать могу.
Уродилось у нас, в текущем году, неимоверное количество волков. Скот дерут хуже, чем в развёрстку, на людей бросаются и даже одному из граждан вероисповедания новой древнеапостольской церкви отгрызли палец. Ну, волки, так волки, как и ко вшам, народ привык, но вдруг, совершенно неожиданно, появляются ещё две рыси. Рысь бросается на свою пищу сверху. Главным образом с дерева – согласитесь, неудобно, хоть кому. Идешь так, слегка навеселе, и вдруг, совершенно неожиданно, с крыши на тебя такой, да ещё в ночное время.
Говорят мне сельчане:
– Надо вдруг, совершенно неожиданно, принять все меры к охране населения. И вы, Иван Петрович, как читавший про зверей Брема и другие книги, поезжайте к охотникам в город, и пускай они бьют волков и рысей и даже обогащаются при полном нашем на то единении.
Я и согласился, имея в виду поездку в город, так как впервые в это время после разрухи и различных подобных действий посолили мы огурцы. Да мало того, посолили, решили мы сыграть на этом деле, так как нежинские наши огурцы, и слава о них дошла вплоть до Африки. Была нас компания, человек пять, по засолке.
Приезжаю в город, первым делом в союз охотников, думаю – охотничье житьё давно известное, а к русской горькой какая самая превосходная закуска? Груздь из-под Перми и огурец из Нежина! Ну, город столичный – республика там у нас, вообще совнарком. Значит, есть всезнающие охотники, которые могут указать, способствовать и разъяснять.
Говорю:
– Граждане охотники, я из Нежинского уезда и Николаевской волости, завела нас дичь, прозванная волками, и появились ещё вдобавок две рыси, с глазами, которые ночью всё, лучше бандита, видят.
– А много, – спрашивают, – волков-то?
Я им начал перечислять и достоинства волчьи, у тех от восторга волосы дыбом встали.
– Вот, – кричат, – побьём, так побьём.
А немного погодя осели, вижу, и без давешнего восторга спрашивают:
– А может ты, старичок честной, приврал?
– Нет, говорю, всё по совести, – и только хотел про огурцы упомянуть, самый усатый из них говорит мне достаточно мрачно:
– Всё превосходно в высшей мере, только сплошная разруха теперь, трудно России и союзным республикам подниматься. Охотников у нас действительно много, и гениальные охотники, не хуже Тургенева, имеются, однако же плохо у нас с ружьями и со снарядами. Во-вторых: начальник милиции не разрешает большими партиями ездить, чорт вас знает, говорит, Россия страна неограниченных возможностей, возьмёте вместо облавы на волков – устроите облаву на поезд.
Постоял я, потёрся, неловко стало и даже про огурцы легонько забыл:
– Что ж, – спрашиваю, – делать мне, и нет разве по всей республике какого-нибудь выхода от волков?
– Есть, – отвечает, – выход, и хороший выход, если вы почитаете Красную Армию.
– Идите вы, – говорит старичок, – в Дом Красной армии и найдёте там некоторого человека по фамилии Маликюш. Имеется у них комната военных охотников и при нём союз, и выйдет вам, в этом военном союзе, смерть всем волкам, обитающим в ваших окрестностях.
Ну, нахожу я этот дом, и выходит такой изворотливый человек, типа тонконогих, и без усов. Со всей готовностью жмёт мне руку и говорит очень быстро:
– Я Маликюш и всё могу устроить, только действительно ли такое преинеимоверное количество волков и рысей?
– Да, – говорю, – совершенно, как комара в дождливое лето.
Вижу, и у того в восторге заходили волосы.
– Идёмте, – говорит, – почтенный дяденька и товарищ к почётному председателю нашего союза, командарму Архипову.
Ну, думаю, Иван Петрович, валит тебе счастье – будет игра. И осторожно так спрашиваю:
– А как командарм насчёт огурцов?
Оглянулся на меня Маликюш, и, будто от удовольствия, у него усы выросли.
– Потребляет, но не всегда, а я же могу, когда угодно, хотя предпочтение отдаю рябиновой, так как сам из Рязанской губ.
Приводит меня в кабинет командарма и командера войск республики. В кабинете всё кожей и аппаратами, из рода телефонов, заросло, сам Архипов мужчина в весе, в усах, и, видно, поговорить любит.
Маликюш быстро так:
– Позвольте, говорит, этот делегат сам видел неимоверное количество медведей, оленей и кабанов, которые и необходимо срочно, имея в нашем распоряжении средства истребления и защиты народа, срочно их ликвидировать.
А у того бас толще бревна.
– Действительно, – спрашивает, – так?
Отвечаю ему с полной непринуждённостью ответа:
– Так, и всё вышесказанное относится в полной мере к волкам и двум рысям.
– Хорошо, – говорит бас Архипов, – содействую к отправке по уничтожению волков пятьдесят человек охотников, и я за главного.
Есть, думаю, Иван Петрович, твоя судьба. Приходит тут же мне в голову: что если прекрасным манером может Красная армия уничтожать волков, почему же она должна пропускать мимо рта знаменитые нежинские огурцы? Прямо, по-чудесному даже, может помочь мне поставке на Красную армию огурцов бас Архипов.
Написал я домой письмишко, чтоб готовилась округа, и – чтобы подумали насчёт огурцов в Красную армию. Сам суетлюсь, устраивая хозяйство военных охотников, и как они мне только насчёт волков, я им сейчас про огурцы подсуну и намекаю, чтобы из кооперативов или иных сооружений военного образца взять нам тоже на охоту людей.
А сам больше всё на судьбу, на места наши, надеюсь. Ну, садимся это спокойненько в вагончик, едем, слегка трясясь, и через некоторые моменты мы, конечно, на станции, и вот тебе, наше село Епифаново.
Сельчане наши вдруг, совершенно неожиданно, выходят со всем восторгом, размещают и всяческие почёты, вплоть до меня.
А я сейчас домой, спрашиваю по хозяйству – как мол, тут, по округу, огурцы есть? А у меня семейство и кумовья дюже догадливы, леший их дери, даже до невозможности.
– Мы, – говорят, – папаша, согласно вашего письма, огурцы все скупили, бочки, которые из-под дёгтя, для чистоты вкуса, даже в бане пропарили, и вдруг, совершенно неожиданно, огурец такой вкус приобрёл, теперь не только что в Африку, он и в дальнейшие страны пойдёт, прославляя республику.
– Отлично, – говорю, – очень даже отлично.
А там уже с деревень собираются мужички, готовя облаву. Кто это на лыжах, кто это с палочкой просто, а Сенька – пономарь, для большего волчьего страху, барабан где-то достал. Проспались мы немножко и утречком идём, не спеша, в поле. Мужички, это, раньше разбрелись по указанным местам.
Мужикам