читал, а книга каждый раз
Откроется на той же все странице
Пророчеств Иезекииля, где
Он призывает падших к покаянью,
Грозит ожесточенным во грехах
И обещает милость обращенным.
Так повторялось десять дней подряд.
И это все заметили, и много
Об этом толков было за столом.
Да, Божий перст тут виден.
А намедни
Мне про него рассказывал монах,
Что он, нет-нет, да и поднимет с полу
Соломинку, – повертит так в руках
И бросит снова. Братья капуцины
Заметили и тотчас донесли.
Судья спросил: что значат эти штуки?
А он в ответ смеется и молчит.
И так бы правды ввек и не дознались,
Да выручил, спасибо, Вельзевул;
Заговорил устами одержимой
И все открыл. Выходит, что когда
Соломинку поднимет он и вертит –
У дьявола совета просит он.
А бросит на пол снова – значит в жертву
Ее приносит черту на совет.
Кто б мог подумать!
Хитрости такие
Один лишь дьявол может разгадать!
Все это вздор. Я зал его ребенком.
Послушным, кротким мальчиком он рос –
И набожным; любил молиться Богу.
Не может быть, что он виновен был.
Неужто так его сгубили книги?
Какие книги?
Полные шкапы
Старинных книг пошли ему в наследство
От дяди чернокнижника, и вот,
Зачитываться ими начал мальчик
И все прочел четырнадцати лет.
И, говорят, открыв однажды книгу,
Увидел он Нечистого – и тот,
Смутив его лукавым искушеньем,
С ним договор проклятый заключил.
Так говорят, но я тому не верю.
Такой хороший, нежный мальчик был!
Вот на! Не верь, когда он сам сознался.
Судья к нему уж очень раз пристал:
«Ты продал душу Бесу, иль не продал?»
А он в ответ: «когда бы раньше я
Ее не продал, – продал бы сегодня,
Так все вы надоели мне».
Ну, нет.
Совсем не так ответил подсудимый.
А как прижал к стене его судья –
Он сгоряча и молви: «коль не продал
Своей души, то рад теперь продать».
А вот и нет! И все-таки неверно.
Он отвечал не «рад теперь продать»,
А «продал бы охотно, если б только
Я этим мог избавиться от вас».
Подобных слов не говорил он вовсе.
Нет, говорил. Еще ему судья
Заметил тут же: «за такие речи
Вы дорого поплатитесь, мой сын!»
И все же я стою за то, что вовсе
Он этого не мог сказать.
А я
Тебе божусь, что слышал сам.
Ну, это –
Еще не доказательство.
Как так?
Постой, постой! Послушай!
Э! Да ну вас!
Молчите!
Цыц! Читают приговор.
Не приговор, а только отлученье,
На светский суд его передают.
Мой сын, узнав, что впал ты в заблужденье
И согрешил пред Богом и людьми,
Мы все твое исследовали дело.
Со тщанием пересмотрев его,
Мы, к нашему прискорбью, убедились,
Что ты виновен в названных грехах.
Но так как ты вернулся в нашу церковь
И клятвенно отрекся от греха,
Тебя мы допустили к покаянью
И причащенью; более сего
Мы сделать для тебя не в состоянье.
А потому, изгнав тебя, мой сын,
Из лона церкви нашей, предаем мы
Тебя ко власти светского суда.
Которого усердно умоляем
Постановить об участи твоей –
Так, чтоб тебе не угрожали смертью
И не была б пролита кровь твоя.
Аминь!
Аминь!
Не будет, точно, крови.
Горелым мясом потянуло тут.
Смерть магу…
Бедный!.. Мученик!.. Несчастный!..
Ты проиграл. Теперь ему капут!
Картина 2
Тюрьма в Эксе. Мадлен лежит на соломенной подстилке. Луиза ходит из угла в угол, каждым движением выражая бешенство и муку. Время от времени доносится звон колоколов.МАДЛЕН
Будь проклят день рожденья моего!..
Будет проклят час, когда глаза мои
Свет солнечный увидели впервые –
И ужас тьмы полуночных небес,
И молнии сверкающей извивы!..
Будь прокляты невинность детских дней
И чистота, похищенная адом,
И красота напрасная моя!
Будь проклята утраченная юность,
Загубленная молодость моя,
Отравленная поздним пробужденьем,
Застывшая в монашеской одежде,
Как в темном склепе, в каменном гробу…
Будь проклята и здесь и в жизни вечной!
Будь проклята вовек моя любовь –
И ты, меня обрекший на страданье,
Служитель Беса, низкий изувер!..
Будь проклят трижды!
Проклят! Проклят! Проклят!
Будь проклята и ты, блудница, тварь!
Змея, гиена с желтыми зрачками,
Поправшая священнейший обет!
Исчадье ада, дьявол бледноликий,
Гордящийся копною рыжих косм!..
Бесчестье быть с тобой в одной темнице,
Дышать с