кулаках. Но в то же время уважаю и люблю как сына. Просто потому, что жил жизнью Эрики и последние месяцы был по-настоящему счастлив ее любовью к тебе…

…Не знаю, чем жил эти же месяцы Бахметев-старший, но, переступив порог зала следом за Алексеем Алексеевичем и увидев меня сидящим рядом с Филиппом Эдуардовичем, он выдал матерную тираду и изобразил атакующего бизона. Сопротивляться я не собирался — встал с пола, выпрямился и демонстративно убрал руки за спину. Однако по морде так и не получил — «бизон» был остановлен Гориным и Вильман, некоторое время бился в их руках, затем как-то разом обессилел, выдал последний эпитет и попросил, чтобы его отпустили. Пообещав не делать глупостей.

Мужики переглянулись и пошли ему навстречу. Только сначала отвели к столику оператора системы контроля за ведением поединка и усадили в кресло. Понимая, что пришло время для серьезного разговора, я подошел поближе и замер. А генеральный спонсор, неодобрительно оглядев мои разбитые руки и опухшее лицо, негромко заговорил:

— Я просмотрел записи с камер «Акинака» и пообщался с сотрудниками охраны, так что могу с уверенностью утверждать, что Разумовская не стала дожидаться стороннего спасителя и решила выбраться из унизительного положения сама. Что именно она себе при этом повредила, доподлинно не известно, но в «Скорую», которая приехала к клубу в шесть четырнадцать утра, ее спускали на каталке и не в лучшем состоянии — ее лицо было серо-зеленым и постоянно кривилось от боли; лоб, крылья носа и верхняя губа были покрыты капельками пота, а кисти рук, попавшие в поле зрения камер, судорожно комкали простыню.

— То ли еще будет! — злобно процедил Вильман и поинтересовался, куда повезли эту суку.

— Сначала на Земляной Вал пятьдесят три. В Московский научно-практический центр медицинской реабилитации, восстановительной и спортивной медицины. А в половине десятого утра, то есть, после осмотра местными специалистами, доставили во Внуково-три и отправили в Мюнхен, в клинику, специализирующуюся на лечении травм опорно-двигательного аппарата. В общем, грохнулась она не слабо. Что радует. Не радует другое — врачи, которые осматривали ее у нас, под постоянным надзором бойцов Паши Пулемета. А ортопедический центр Мюнхен ОСТ, в котором в данный момент обретается его дочурка, очень неплохо охраняется.

— Не достанем там — достанем где-нибудь еще… — холодно усмехнулся Вильман. А Бахметев и Горин, явно успевшие обсудить эту информацию по дороге в «Атлант», утвердительно кивнули.

— Далее, Линь Зихао прилетит в Москву в первом часу ночи, а его бойцы подтянутся в город в течение ближайших двух суток… — после недолгой паузы продолжил Алексей Алексеевич. — Голиков в игре. В ней же еще несколько заинтересованных и достаточно надежных лиц, пожелавших поучаствовать в разборках с этими тварями инкогнито. Так что на повестке сегодняшнего дня всего один вопрос — размеры компенсации, которую вы бы хотели получить за те финансовые потери, которые вызовет внезапное исчезновение Дениса из спорта, экранов телевизоров и так далее.

— Леш, не гони пургу! — дав ему договорить, криво усмехнулся Вильман-старший. — Я не возьму ни рубля. И не только потому, что парень уже дал нам заработать…

Бахметев оказался менее великодушным, но обсуждать эту самую компенсацию при мне не захотел:

— Обсудим. И договоримся. Как-нибудь потом. А пока хотелось бы конкретики по войне с Разумовскими.

— Конкретику обговорим у меня в кабинете. Завтра с утра. В компании с Геной и Зихао… — тоном, не подразумевающем возможность возражения, заявил Горин и снова обратил внимание собеседников на мою персону: — А сейчас можете пообщаться с Денисом. Ибо с завтрашнего дня это будет невозможно…

Эпилог

3 марта 2041 г.

Бульдог возник на пороге комнаты отдыха в два двенадцать ночи, то есть, где-то через час после отъезда съемочной группы, бравшей у меня интервью, и привлек внимание не столько угрюмым выражением лица, сколько футуристическим прибором ночного видения, интегрированным в шлем, черным прыжковым комбинезоном с навороченными кобурами на бедрах, скомканным парашютом того же цвета в левой руке и хорошо знакомым «Глоком» в правой.

Убедившись, что в помещении, кроме меня, никого нет, он убрал ствол, поднял линзу, дернул подушечку отцепки и бросил купол себе под ноги. Затем вытащил из ГК, закрепленного на животе, небольшую пластиковую упаковку с чем-то мягким и аналог индивидуальной страховочной системы альпинистов, но с незнакомыми наворотами и все того же черного цвета:

— Сначала комбез и маску, а затем сбрую. У нас всего пятнадцать минут.

— До чего?

— До бесследного исчезновения из «Атланта» и обычной жизни.

— А чуть подробнее можно⁈ — раздраженно поинтересовался я. Потом, все-таки вспомнил, что он к моим бедам не имеет никакого отношения, и объяснил причину, заставившую задать этот вопрос: — Я потерял очень близких подруг. Не пойти на похороны не смогу.

Геннадий Александрович поиграл желваками и криво усмехнулся:

— Подробнее? Запросто! Вчера днем ты зашел на страничку РГАФК-а и оформил академ. По случаю подписания контракта с одним из подразделений Вооруженных Сил любимой Отчизны: как настоящий патриот, ты счел целесообразным отдать ей сыновний долг сразу, а не когда-нибудь потом. Так что уже через час будешь в Жуковском. Через пять — в расположении своего подразделения. В девять утра составишь компанию сослуживцам на завтраке. А похороны увидишь в записи. Когда-нибудь…

Вторая книга — тут https://author.today/work/151395