Серпень Забытый царь

Предисловие

Ну что тут скажешь, зная, что, батюшка мой вот-вот скончается, приехал я из Преображенского 28 января. Как оказалось вовремя. Весь день мы проговорили, батюшка, понимая, что учился я не зря, а ранее он и сам мне не раз давал советы, но в этот раз спешил ещё поделиться житейской мудростью.

День прошёл, хотя было видно, что батюшке говорить было трудно. Так же он с трудом, вставал, сидел. Но с утра 29 ухудшение стало явное. Когда я зашел в его опочивальню, ещё раз сказал, что благословляет меня на царство. Потом же долго молчал, закрыв глаза. Я вышел, нужно было дать указания, своему окружению.

Вечером батюшки не стало. Говорили, что всё время с ним кто-то был, а в тот момент, как душа батюшкина отлетела, в покоях никого не было.

Как только обнаружили остывающее тело, поднялись крики, плач.

Я быстро направился к батюшкиной опочивальне. В дверях столкнувшись с мачехой Натальей Кирилловной, которая зачем то с собой притащила своих детей, братца моего Петрушку, сестер Наталью, Феодору.

С моей стороны тоже подошли сестры, особенно выделялась Софья, гневно глянувшая на мачеху.

Но стояли мы молча, каждый был один в своём горе. Зашел боярин Артамон Матвеев, буквально выпроводил всю семью, говоря, что государя надо готовить к похоронам.

На следующий день уже были похороны. Батюшка был одет в бархат цвета вишни, вышитый узорами красного и зеленого шелка, покрытый жемчугом. Гроб же отделан алой тканью с золотыми и серебряными узорами.

На мне был черный кафтан с воротником вишневого бархата, в черной шапке в руках держал, черный посох.

Сзади шло все семейство. Однако мачеху Наталью Кирилловну несли в санях. Я же в отличие от прошлой жизни шел сам. Но об этом чуть позже.

Батюшку похоронили в Архангельском Соборе. А вот теперь можно вернуться к истокам. Рассказать о себе чуть подробнее.

Итак, был двадцать первый век. Или нет двадцать первому веку, предстоит ещё наступить и нескоро. Он ещё будет. А я буду сидеть на скамеечке в парке. Проходящий мимо человек или наверно теперь я понимаю, что это точно не человек. Так вот прохожий, начал разговор сначала о природе и погоде. Потом постепенно перевел на мою любимую тему. Я даже не понял как, будто я сам захотел поговорить о средневековых царях.

Просто на пенсии заняться нечем, вот и увлёкся. К тому же нашёл интересную тему. Царь Федор Алексеевич, старший брат Петра первого, сделал много чего важного и нужного для России. Но приписали это Петру или он воспользовался наработками старшего брата. Я серьезно переживал этой вопиющей несправедливостью. Получилось, что Федор Алексеевич забытый царь.

Вот и прохожий, сначала, как мне показалось, пошутил:

— Хочешь исправить несправедливость?

— Да ну это невозможно.

— В первую очередь, невозможно, потому что Федор Алексеевич правил пять лет и умер, потому что болел.

— А если вам, вдруг оказаться в теле Федора Алексеевича, как бы вы правили? К тому же оказаться в здоровом теле.

— Ну, я не знаю.

— Вижу, вы уже почти согласны, к тому же ранее вы не раз примеряли на себя возможность оказаться в теле вашего кумира.

В моём возрасте, уже нет той авантюрности, присущей молодым людям. Но всё же, я в задумчивости прошептал.

— Почему бы, нет!

— Вот и славно.

В следующее мгновение я повалился на скамейку. Но тело своё видел сверху. Потом всё закрутилось, слышался женский смех, конское ржание и я погрузился в темноту.

Долго ли я был без сознания или пришёл в себя сразу же, трудно понять. Во всяком случае, открыв глаза, обнаружил вокруг себя темноту.

— Просто ночь, к тому же зима, да и оконца маленькие.

От неожиданно зазвучавшего голоса в ночной тишине я подскочил на кровати.

— Ты кто?

— Всё тот же, Прохожий. Мы только что расстались с тобой в двадцать первом веке. И вот уже на дворе век семнадцатый.

Я лежал молча, осознавая происшедшее, к тому же Прохожий, кажется, итак слышал все мои мысли.

— Если не будешь так быстро думать, я отвечу на все твои вопросы. Первый и самый главный. Ты в теле Федора Алексеевича, который в этой реальности здоров и проживет долго. Если конечно, ты не ввяжешься в какую-нибудь авантюру. Типа сам захочешь возглавить взятие Азова.

Далее, это как говорится, рояль. Ты помнишь всё, что, когда-либо читал. Этакий своеобразный интернет в голове. Прошу не злоупотреблять. Ни к чему сейчас изобретать поезда, пулеметы. Достаточно, просто привлекать на свою сторону образованных людей и следить, насколько это возможно за новинками науки.

Второй момент. Ты в теле Федора Алексеевича и значит, умеешь всё, что умеет он. Стреляешь из лука. Говоришь на польском и латинском. К тому же пока в той реальности жив Федор, он будет главным в этом теле. Тебе придётся нелегко проталкивать свои желания и идеи. Нет, никто не будет запрещать, но придется напрягаться, потому что они будут постоянно ускользать из сознания. Ибо они чужды этому телу.

Ну, вот и всё. Живи и создавай другую реальность.

Кажется, я только заснул, но вот рядом с кроватью послышалось шуршание. Медленно-медленно приоткрыл глаза. В комнате было светло, не стеклопакеты конечно, но разглядеть женщину стоящую рядом с кроватью можно. На миг я завис. Ну да один я без сомнения знал кто это. Другой я секунду вспоминал.

В моей спальне была Анна Петровна Хитрово, моя мамочка. Как интересно тогда жили, точнее сейчас живут. Родная моя мама Мария Ильинична Милославская умерла пять лет назад. А сейчас со мной сидела, можно сказать, нянька, ибо она с самого моего рождения была рядом, но называлась мамой. Таким образом, первое время у меня было две мамы. А теперь одна полностью заменившая родную мать.

— Ну что, Феденька. Как себя чувствуешь?

— Отлично, мамочка, могу бегать, прыгать.

— Погоди, дитятко, придет доктор Данила Жидовин, посмотрит тебя, тогда и гулять.

Вскоре пришёл доктор. Официально на Руси его звали Данило фон Гаден. Впрочем, это ничего не значит, фоном он не был, как и Данилой стали звать уже здесь. По виду был типичный иудей. Это позднее за многие годы люди перемешаются, и никто не догадается, что какой-нибудь голубоглазый блондин имеет в своих предках одних евреев.

Мне не хотелось никаких осмотров и тем более лекарств. Я подскочил, потом кувыркнулся на своём поистине царском ложе. Затем снова попрыгал.

— Смотрите, доктор я здоров.

— Давай, государь, посмотрю.

Это обращение, государь сбило меня с настроя, не даваться. Я просто завис. Тем временем, доктор, щупал меня, заглянул в глаза. Кажется, даже пульс проверил.

— И всё же, государь, лучше, хотя бы сегодня