вообще все это?! Раздала рождественские подарки, чтобы было не так больно от ее предательства?! Бабушка вообще понимала, что творит?

— Катаржина, прекрати! — Замечание мамы и какой — то больной, затравленный взгляд отца, брошенный на дочь, подействовали. Густо покрасневшая Кася опустила голову. Ее пальцы нервно мяли носовой платок.

Каждый из тех, кто был приглашен хозяйкой усадьбы, получил от нее «подарок на Рождество» — так Агнешка назвала перечисленные ею средства и имущество.

Сын, шокированный поступком матери, не проявил никаких эмоций даже тогда, когда узнал, насколько стал богат. Владея всем состоянием Зелинских, он должен был выполнить единственное условие — никогда не продавать усадьбу и хранящийся во флигеле пряничный домик.

— Да, Катаржина, пани Агнешка Кравчик находилась в здравом уме и твердой памяти, — равнодушным голосом подтвердил адвокат, раскладывая бумаги по папкам. В его огромных очках отражалась елка, веселые огни которой так и не выключили.

— Я все равно буду ее искать, — упрямо произнес Франчишек, когда пан Яцек следом за адвокатом засобирался домой. Все гости, кроме самых близких родственников, покидали усадьбу, правильно рассудив, что семье Кравчик сейчас не до праздников. В доме, несмотря на щедрые «рождественские подарки», царило уныние.

3

— И что в тебе такого важного? — Катаржина, одетая лишь в длинную ночную сорочку, ходила вокруг пряничного домика. Возбужденная событиями дня, внучка Агнешки никак не могла уснуть, а потому решение отправиться во флигель и осмотреть странный подарок казалось правильным. Разговаривая сама с собой, Кася водила пальцем по облезшей позолоте резных наличников, трогала осыпающиеся серебром картонные сосульки, пытливо вглядывалась в потускневшую роспись стен, словно та могла подсказать ответы на мучившие девушку вопросы. Почему бабушка цеплялась за старую игрушку? Почему никогда не рассказывала историю пряничного домика? Почему не давала поиграть в нем, ведь будучи ребенком Кася не обошла бы стороной столь замечательную вещь?

Шестиконечная звезда, украшающая дверь, покривилась — видимо снимаемая Касей простыня зацепила ее.

— Ой! — воскликнула Катаржина от неожиданности. Символ Рождества, стоило дотронуться до него рукой, полыхнул холодным огнем. Заиграла негромкая музыка, сродни той, что издают шарманки на ярмарке или дамские шкатулки, на крышке которых танцуют пастушок и пастушка.

«Наверное, звезда запустила какой — то механизм», — рассудила Кася, вслушиваясь в механические звуки и рассматривая ожившую игрушку. Из окон домика струился мягкий свет. Под его влиянием свисающая с крыши вата стала походить на искрящийся снег, а узоры, коими славны рождественские пряники, вернули себе насыщенный цвет.

Ногам стало зябко, и Кася, посмотрев вниз, рассмеялась. Ей на мгновение почудилось, что она стоит на снегу. А на самом деле, всего лишь забыла надеть тапочки. Сквозняки, гуляющие в неотапливаемом флигеле, заставили накинуть на плечи бабушкину шаль. Потревоженное кресло — качалка опять неприятно заскрипело.

— Ничего не понимаю, — произнесла Катаржина, заглянув внутрь домика: на противоположной стене находилась еще одна дверь, которую при наружном обходе невозможно было не заметить. — Нарисованная что ли?

Если неведомый художник и нарисовал дверь, то весьма искусно: медные петли и ключ, торчащий из замочной скважины, выглядели как настоящие.

Пришлось пригнуть голову, чтобы зайти в домик. Если снаружи Касе казалось, что свет льется из окошек, то теперь она с удивлением обнаружила, что комнатка освещается луной, позволяющей разглядеть и полосатые обои, шелковистые на ощупь, и бумажные цветы в горшках, что стояли на подоконниках, и…

Тут Кася замерла. За окном царила зима. Самая настоящая. С неба сыпались снежинки и легким слоем ложились на растущие поодаль ели. Налетающий порывами ветер заставлял лесных красавиц вздрагивать и скидывать снег с зеленых лап.

— Что за чудеса? — Дотронувшись до стекла, расписанного ледяными узорами, Катаржина отдернула руку. На пальце медленно таяла изморозь.

Очередной порыв ветра открыл «нарисованную» дверь и кинул в лицо острые снежинки.

— Этого не может быть! — произнесла девушка, выбираясь из домика. Под ногами хрустел снег, но удивленная Кася совсем не чувствовали холода.

Несколько шагов и за елями открылся сказочный по красоте замок. Его остроконечные крыши венчали флюгеры в виде звезд, мозаичные стекла расцвечивали стрельчатые окна, ажурные арочные переходы своей красотой заставляли затаить дыхание, а полощущиеся на ветру знамена, развешанные на высоких шпилях башен, напоминали восхищенному зрителю, что великолепное здание вовсе не картинка.

Входных дверей нигде не было видно.

«Наверное, я вышла к тыльной стороне», — догадалась Катаржина, подходя ближе. От волнения она так вцепилась в шаль, что шерстяные нити, врезавшиеся в пальцы, доставляли боль. Но Кася не замечала ее. Загадочный замок манил своими огнями, хотя чувство самосохранения кричало: «Уходи! Возвращайся назад!».

Стоя под окнами, она вслушивалась в тишину, нарушаемую лишь хлопаньем стягов над головой да шелестом деревьев в лесу. Ни музыки, ни людских голосов, ни лая собак, ни переклички стражи, которая без сомнения должна охранять богатый замок.

Один из вазонов с вьюном, цепляющимся высохшей лозой за неровности каменной стены, стоял так близко от окна, что у Каси появилась безумная мысль забраться на него и выяснить, кто же живет в замке. Воображение рисовало утонченных принцев, читающих на распев сонеты, принцесс в воздушных платьях, прячущих прекрасные лица за веерами, слуг в ливреях, несущих на блюдах яства, и породистых псов, лежащих у жарких каминов и лениво прислушивающихся к человеческой речи.

Стоило Катаржине забраться на вазон и подняться на цыпочки, чтобы заглянуть в освещенное окно, как с другой стороны стекла выросла черная фигура. От неожиданности Кася вскрикнула. Все, что она успела заметить, прежде чем кубарем слетела вниз, были темные глаза и грозно сдвинутые брови незнакомца.

Звук открывающегося окна заставил девушку поползти на четвереньках прочь, а когда она, выпутавшись из длинного подола ночной рубашки, сумела подняться, припустилась в ту сторону, где, как ей казалось, находится пряничный домик. Животный страх, причину которого она не смогла бы объяснить даже самой себе, гнал ее домой.

Все ближе слышались режущие слух звуки горна, возбужденные крики людей, которые должно быть охотились на беглянку, но убежище, к которому Кася стремилась, так и не