что-то шепнула ему на ухо, от чего тот заулыбался и мгновенно стих. Они ворковали до самой двери и даже успели обменяться номерами телефонов.
В сопровождении полицейских и бригады скорой помощи Боря волочился за старшиной, как собака на поводке. Окружающие показывали пальцем, кто-то смеялся, кто-то испуганно шарахался в сторону.
Полицейские усадили «дерущихся» на скамью ожидания и сели по обе стороны для охраны. Один из них хотел пристегнуть Борю к скамье наручниками, но второй остановил его, помотав головой, мол куда он денется.
— Травматолог уже едет, — бесстрастно сказала женщина-фельдшер, и вместе с бригадой удалилась восвояси.
Смирившись со своим положением жертвы, старшина сидел тихо и даже начал зевать. После выпитого горячительного его клонило в сон.
— Вы там себе запишите, в протокол, что я не виноват, — на всякий случай сказал он сидевшему рядом полицейскому и через некоторое время задремал, откинув голову назад. Во сне рот его непроизвольно открылся, и кончики усов смешно подрагивали в такт дыханию.
«Счастливчик!» — мог подумать Боря, но он этого не видел. В наклоненном состоянии он мог видеть только часть его кителя, брюки и начищенные ботинки. От такой неестественной позы у Бори затекла шея и пот лился ручьем, поэтому вместо «Счастливчик!» он подумал: «Боже, помоги мне!».
— Че тут у вас? — словно в ответ на его молитву раздался басистый голос сверху, заставив Борю от неожиданности вздрогнуть и разжать челюсть.
— Клин клином, кажись… — отвечая подошедшему травматологу, почесал затылок второй полицейский.
Спасенного старшину разбудили толчком в бок. От счастья он кинулся обнимать всех подряд, включая Бориса.
На море следующим рейсом они летели вместе, и Боря взахлеб рассказывал старшине о сбитых вражеских танках. Пусть и в компьютерной игре, но все равно…
В иллюминаторе виднелись пушистые и розовые от заката облака, но новоиспеченным друзьям в этот раз на иллюминатор было плевать.
Гиви и Гоча смотрели на ночной светящийся вдалеке Кремль, раскрыв рты. После их маленького горного села Ушгули, Москва казалась им другой планетой. — Наша Шхара все равно лучше, — вспомнив белоснежные горные виды, резюмировал старший брат, Гиви, и сердце его защемило в тоске по просторам, по матери, лошадям и огромному, мохнатому, вечно нечесаному псу Алико. — Ай, ну тебя! — беззлобно толкнул его в плечо младший, Гоча. В отличие от Гиви, он не умел тосковать. Горячее сердце его жаждало новой жизни и приключений. Несмотря на позднее время суток, на Софийской набережной было полно отдыхающих. Лето в самом разгаре. Заслышав девичий смех и стук каблучков по асфальту, Гоча развернулся. Компания девушек разных возрастов и типажей, смеясь и бурно что-то обсуждая, прошла мимо, обдав братьев шлейфом разнообразных летних женских духов. — Смотри, какие козочки ходят! — шепнул Гоча, улыбаясь широкой улыбкой. — Зачем тэбе козочка, ты же орел, — случайно услышав разговор, к братьям направлялась молодая красивая цыганка — Хочешь, погадаю? Всю правду расскажу! Какая дэвушка тэбя ждет, вай! Огонь а не дэвушка…удержишь ли такую… Гиви состроил недовольную гримасу и хотел было уйти, а сияющий Гоча уже протянул левую руку для гадания. В правой он держал кожаную борсетку. — Нет, — цыганка тряхнула копной длинных черных кудрей и достала из кармана своей цветастой юбки колоду старинных карт — Тяни. Двумя руками. И рассмеялась заливисто после того, как он сунул борсетку подмышку: — Да давай сюда сумку свою, подержу, никуда она не денется… Не успел Гиви предостеречь брата, как Гоча по наивности отдал цыганке борсетку. Цыганка рванула с места, словно гепард, и побежала в сторону Фалеевского переулка. Растерявшись, Гоча не сразу сообразил, что надо броситься в погоню, а когда побежал догонять, цыганка уже скрылась из вида. — Олень ты, а не орел! — запыхавшийся от бега Гиви догнал Гочу и хлопнул ладонью по затылку — Там все наши деньги и документы! Они огляделись. Невдалеке виднелся сквер и статуи детей с завязанными глазами. — Вот и ты как слепой, — ворчал Гиви — Стоит только девушке рядом появиться…ничего больше не видишь и не понимаешь! Гиви сплюнул в сторону и выругался на сванском диалекте. Гоча молчал, стыдливо опустив голову. — Хорошо хоть телефон в кармане ношу… — Гиви достал из кармана мобильный телефон и позвонил одному из московских приятелей, с которым когда-то служил в армии — Руслан, дорогой! Извини, что поздно. Как поживаешь, брат? Слушай, тут такое дело… Он отошел, чтобы поговорить. Гоча, как провинившийся школьник, не вмешивался и ковырял носком ботинка бордюр. Вдруг у его ноги блеснуло что-то круглое. Монетка. Гоча поднял ее. «Если выпадет орел — я останусь в Москве» — загадал он, вертя монетку между пальцами. Подкинуть не успел, впереди мелькнула знакомая цветастая юбка. — Гиви, это она! — закричал Гоча — Хватай ее!!! И кинулся ловить воровку. Настиг в прыжке и хватанул за первое, что попалось под руку — шикарные черные кудри. Кудри оказались париком и грустно повисли у Гочи в руках. — Ай! Что за…?! — Лже-цыганка обернулась и вырвала парик обратно. Это была другая девушка, просто одетая похоже. Если бы не смешной потрепанный миниатюрный рюкзак с брелками, со спины не отличить. Гоча так и застыл на месте. Как завороженный смотрел на светлые, рассыпавшиеся по плечам, волосы девушки, на милый вздернутый носик и синие глаза. Ни одна река в их родной Сванетии не имеет такой синевы. — Простите моего брата, мы проездом из Грузии, нас пять минут назад цыганка обокрала, — сказал подоспевший Гиви. — А, это… — девушка указала на свой парик, сунула его в рюкзак и сказала уже дружелюбнее — Я не цыганка, я артистка. Уличными выступлениями подрабатываю. Что у вас украли? — Все, — вздохнул Гоча. В эту минуту он был похож на большого ребенка, у которого отняли велосипед. Перед такой непосредственностью было сложно устоять. Девушка достала из рюкзака несколько смятых сторублевых купюр и улыбнулась смущенно. — Возьмите… на такси до ближайшего отделения полиции должно хватить. — Что вы! Не нужно! — теперь уже смутился Гиви, а Гоча соображал, как бы выспросить у артистки имя. Гиви пояснил: — Я позвонил другу. Нам помогут. Спасибо! А Гоча ляпнул невпопад: — Можно вас проводить? Гиви закатил глаза. «Ну, как можно быть таким простым?!» — подумал он, едва сдержавшись, чтобы от досады не хлопнуть себя ладонью по лбу или не влепить брату очередной подзатыльник. Девушку, на удивление
Карты. Деньги. Два орла
Гиви и Гоча смотрели на ночной светящийся вдалеке Кремль, раскрыв рты. После их маленького горного села Ушгули, Москва казалась им другой планетой. — Наша Шхара все равно лучше, — вспомнив белоснежные горные виды, резюмировал старший брат, Гиви, и сердце его защемило в тоске по просторам, по матери, лошадям и огромному, мохнатому, вечно нечесаному псу Алико. — Ай, ну тебя! — беззлобно толкнул его в плечо младший, Гоча. В отличие от Гиви, он не умел тосковать. Горячее сердце его жаждало новой жизни и приключений. Несмотря на позднее время суток, на Софийской набережной было полно отдыхающих. Лето в самом разгаре. Заслышав девичий смех и стук каблучков по асфальту, Гоча развернулся. Компания девушек разных возрастов и типажей, смеясь и бурно что-то обсуждая, прошла мимо, обдав братьев шлейфом разнообразных летних женских духов. — Смотри, какие козочки ходят! — шепнул Гоча, улыбаясь широкой улыбкой. — Зачем тэбе козочка, ты же орел, — случайно услышав разговор, к братьям направлялась молодая красивая цыганка — Хочешь, погадаю? Всю правду расскажу! Какая дэвушка тэбя ждет, вай! Огонь а не дэвушка…удержишь ли такую… Гиви состроил недовольную гримасу и хотел было уйти, а сияющий Гоча уже протянул левую руку для гадания. В правой он держал кожаную борсетку. — Нет, — цыганка тряхнула копной длинных черных кудрей и достала из кармана своей цветастой юбки колоду старинных карт — Тяни. Двумя руками. И рассмеялась заливисто после того, как он сунул борсетку подмышку: — Да давай сюда сумку свою, подержу, никуда она не денется… Не успел Гиви предостеречь брата, как Гоча по наивности отдал цыганке борсетку. Цыганка рванула с места, словно гепард, и побежала в сторону Фалеевского переулка. Растерявшись, Гоча не сразу сообразил, что надо броситься в погоню, а когда побежал догонять, цыганка уже скрылась из вида. — Олень ты, а не орел! — запыхавшийся от бега Гиви догнал Гочу и хлопнул ладонью по затылку — Там все наши деньги и документы! Они огляделись. Невдалеке виднелся сквер и статуи детей с завязанными глазами. — Вот и ты как слепой, — ворчал Гиви — Стоит только девушке рядом появиться…ничего больше не видишь и не понимаешь! Гиви сплюнул в сторону и выругался на сванском диалекте. Гоча молчал, стыдливо опустив голову. — Хорошо хоть телефон в кармане ношу… — Гиви достал из кармана мобильный телефон и позвонил одному из московских приятелей, с которым когда-то служил в армии — Руслан, дорогой! Извини, что поздно. Как поживаешь, брат? Слушай, тут такое дело… Он отошел, чтобы поговорить. Гоча, как провинившийся школьник, не вмешивался и ковырял носком ботинка бордюр. Вдруг у его ноги блеснуло что-то круглое. Монетка. Гоча поднял ее. «Если выпадет орел — я останусь в Москве» — загадал он, вертя монетку между пальцами. Подкинуть не успел, впереди мелькнула знакомая цветастая юбка. — Гиви, это она! — закричал Гоча — Хватай ее!!! И кинулся ловить воровку. Настиг в прыжке и хватанул за первое, что попалось под руку — шикарные черные кудри. Кудри оказались париком и грустно повисли у Гочи в руках. — Ай! Что за…?! — Лже-цыганка обернулась и вырвала парик обратно. Это была другая девушка, просто одетая похоже. Если бы не смешной потрепанный миниатюрный рюкзак с брелками, со спины не отличить. Гоча так и застыл на месте. Как завороженный смотрел на светлые, рассыпавшиеся по плечам, волосы девушки, на милый вздернутый носик и синие глаза. Ни одна река в их родной Сванетии не имеет такой синевы. — Простите моего брата, мы проездом из Грузии, нас пять минут назад цыганка обокрала, — сказал подоспевший Гиви. — А, это… — девушка указала на свой парик, сунула его в рюкзак и сказала уже дружелюбнее — Я не цыганка, я артистка. Уличными выступлениями подрабатываю. Что у вас украли? — Все, — вздохнул Гоча. В эту минуту он был похож на большого ребенка, у которого отняли велосипед. Перед такой непосредственностью было сложно устоять. Девушка достала из рюкзака несколько смятых сторублевых купюр и улыбнулась смущенно. — Возьмите… на такси до ближайшего отделения полиции должно хватить. — Что вы! Не нужно! — теперь уже смутился Гиви, а Гоча соображал, как бы выспросить у артистки имя. Гиви пояснил: — Я позвонил другу. Нам помогут. Спасибо! А Гоча ляпнул невпопад: — Можно вас проводить? Гиви закатил глаза. «Ну, как можно быть таким простым?!» — подумал он, едва сдержавшись, чтобы от досады не хлопнуть себя ладонью по лбу или не влепить брату очередной подзатыльник. Девушку, на удивление
