- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »
Инна Фидянина Не бывать богатырям бобылям
Ты не привык отступать, ты не привык сдаваться, тебе и с бабой подраться не скучно, но лучше всё же на князя ехать, руками махать и брехать: «Один я на свете воин!» Я и не спорю, поезжай хоть на князя, всё меньше в округе заразы! Но до меня доехать всё-таки надо, я буду рада копью твоему и булату, а также малым ребятам и может быть, твоей маме. Дай бог, жить она будет не с нами.
Как богатыри за счастьем в болото ходили
— А на что нам, богатырям, счастье далося? Едем туды-сюды, бьёмся и без него не сдаёмся!
— Не, о счастье мы ничего не слыхали. Поехали что ли его поискали? — Сказали искать, значит, надо. Найдём, нам же будет награда!
Собрались, отправились в путь: по полям, по лесам прут, не продохнуть! Лешего встретили, видели и русалку, Мамая ещё раз убили, не жалко!
А про счастие слухи не ходят. Богатыри по болотам бродят. Наткнулись на водяного: — Где счастье зарыто? «В броде!»
Ну в броде, так в броде. Полезли в болото. Вот дуракам охота! Увязли в трясине, стоят, по сторонам глядят: не квакает ли поблизости счастье?
К ним цапля носатая: «Здрастье, знаю я вашу беду — увязли по самую бороду! Кто же спасёт вас теперя?» — Слетай, Цаплюшка, позови Емелю!
Цапля покладистой оказалась, долго не пререкалась, а в путь отправилась за Емелей, летала она две недели.
Это время Богатырям показалась адом! Погибли б с таким раскладом, да Емеля парень отзывчивый, (он лишь к печи и прилипчивый) доехал на печке к болотцу быстро и вытащил сталкеров коромыслом.
— Вот это счастье! — богатыри вздохнули, когда от грязей лечебных отдохнули. — Да, да, и народу поведаем где счастье сидит, кем обедает.
Поскакали добрые витязи дальше, а цапля крылами машет и курлычет тревожно: — Спасать дураков разве можно?
Богатырь незнамо куда деться, я писатель и ненужность какая-то
Направо лес, налево дол, рядом серый волк прошёл. Промахнулась стрела, угодила в зад оленя, а рога на тебя мигренью. Плюнул, до хаты поплёлся.
Лес стоит, не шелохнётся, берёза шуршит и осина, леший куда-то сгинул. А дома ждёт домовой, кашу варит, и как постовой, в окно выставился и смотрит.
— Не хочу идти домой, пусть нечисть сдохнет! — развернулся богатырь и в горы! А под горами ссоры птиц и зверья лесного.
— Мне б чего-нибудь неземного, — вдаль глядя, подумал и как полоумный, поскакал на кобыле до неба. — Вот, там я ещё не был!
Доскакал до Луны, там сухо и большущая серая скука, машут Печали вдали: — Бога-бога-богатыри…
Осерчал богатырешко крепко: — Ну посадят меня, чи репку, в пыль неземную печали эти, не забалуешь! — натянул поводья и к Земле, долетел да уселся на мне.
Теперь я сижу и пишу: богатырь к богатырю — очередная пьеса. Это кому-нибудь интересно?
Нет! Брошу я род людской, кину и далече куда-нибудь двину на святую звезду Андромеду, там стихами поеду, поплыву по умам, по душам.
И там мне ответят: «Скучно, скучно, Зубкова, молчи, тихонечко сказки пиши про русалок и воинов диких, ну а если про власть напишешь, не видать тебе белого свету, посадят, как репку эту!»
Пойдём, богатырь, нас нет тут, мы стёрты, забыты. Задеты тобой и мною их чувства о князьях, королях и капусте.
Богатырь и будущее неведомое
Приключилась, значит, с богатырём оказия: поехал он в лес нечисть всякую пострелять да и заблудился. Плутать хорошо, но домой охота к блинам, пирогам. Ну сами понимаете, а дальше стихами пойдём.
Заблудился богатырь, не вылезти! Плутал день, плутал два, не выползти. Вдруг в огромную яму провалился, а как на ножки встал, так открестился от него мир прошлый да пропащий.
Будущее стеной встало: «Здравствуй, проходи, посмотри на наше лихо, только это, веди себя тихо.»
Отряхнулся богатырь и в путь пустился, на машины, на дома глядел, дивился как одеты странно горожане: каждого глазами провожает.
— Почему же на меня никто не смотрит, по другому я одет, походно? — удивляется детина богатырска, а от вони уж не дышит носопырка!
И не знал богатырь, не ведал, что он «дурак-театрал» пообедал и с кафе идёт в свою театру, — так прохожие думали. Обратно захотелось в прошлое вояке, страшно ему стало, чуть не плакал.
Машины, дома, вертолёты, ни изб, ни коней, ни пехоты! Лишь одна бабуля рот раскрыла: — Чи Иван? А я тебя забыла!
Плюнул богатырь и провалился, белый свет в глазищах обострился, засосало воеводушку куда-то.
Родные его рыскали по хатам, не найдя, вздохнули облегчённо: — Кончился век богатырский, почёстным пирам даёшь начало!
Только жалобно Настасья кричала. Да кто ж её, Настасью, будет слушать? Народ брагу пил, мёд кушал.
Смотрят богатыри в небо
Вдаль глядящими глазами, внутрь сидящими сердцами, смотрят богатыри в небо. Что там, враг или стебель колыхнулся от ветра?
А вокруг бед то: беда налево, беда направо, беда позади, из-под ног и прямо, от потравы подохли кони (вражина шпионит).
— Сила, сила, сила, сила така не всесильна! Был бы я выше ростом, как башня матросска, тогда я б над врагами склонился и как мух прихлопнул, не поленился! Вот тогда бы я был, как Батый! (слух такой о Батые ходил)
Хорошо что ты не Батый, сынок, хорошо что ты богатырь и смог за родную мать постоять! И отец гордится: «Сына не взять!»
А на небе туча-предтеча. Слушали б вы мои речи и на врага шли смело! А я подвиги ваши набело новой краской перекрашу. Знай, что ли, наших.
Кого наши привыкли бояться
— Вы направо, воины, не ходите, там лес плохой, леший и водяной. Прямо тоже не суйтесь, там самый шумный монгол кочует, ваш дух уж чует! Езжайте, братцы, налево, там жёны верны, дворы и хаты, коровы, козы, ребята.
Задумались бравые: — Мож, каменюга и правая? Налево, оно вернее. Направо смерть виднеет. Видать, одна нам дорога — прямо!
— Ух, Иваны упрямы! — пыхтит булыжник (а кони пыжат, летят вперёд) Монгол вас враз приберёт!
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (5) »