Алексей Мошков Пленники колдовских чар

© А. В. Мошков, 2023

Глава первая Понедельник Ветроград-XXI

Можете счесть это бредом душевнобольного, но все, что я сейчас расскажу, чистая правда…

Вечеринка медленно, но верно скатывалась к агонии. Мастерская была заставлена захватанными бокалами, на тарелках кисли объедки, а из переполненных пепельниц выглядывали окурки, словно стая задыхающихся рыбешек в пересохшем пруду. В темных углах пялились белыми зенками гипсовые бюсты античных богов. Загрунтованные холсты стояли лицевой стороной к стене, будто стыдились своей чистоты. На самом деле стыдиться должны были люди, но людям все равно. О каком стыде может идти речь, когда пьяная нега охватывает каждую клеточку тела, когда в голове туман, когда бежевые, плохо задернутые шторы наливаются лиловыми синяками рассвета, а колонки все тянут и тянут с приглушенной страстью:

Поэт Щербатов, прижимая к себе совершенно раскисшую Илону, бубнил ей на ухо самодельный перевод:

Антропов накренил подозрительно легкую бутылку над бокалом, но добыл лишь несколько капель. Тогда он, не глядя, ткнул ее под низкий столик. Глухо звякнуло стекло. Там уже стояла целая шеренга опустошенных сосудов.

– Как у тебя обстоит с Золушкой?

– Пока никак, – буркнул Иволгин. – Я ее не вижу…

– Вижу не вижу, – пробурчал Антропов. – Учти, Гарик, в следующий понедельник основные эскизы должны быть у меня на столе. Иначе… Сам знаешь, что будет.

– Спасибо, что даешь мне еще неделю.

– «Спасибо» на хлеб не намажешь, – откликнулся Антропов. – Учти, из-за тебя я сдачу проекта тормозить не собираюсь. Не справишься, перекину заказ Стрепетову.

– Он тебе намалюет…

– Стрепетов – халтурщик, да, но заказы сдает как штык!

– Не кипятись. Будут тебе основные эскизы.

– Ловлю на слове, – Антропов поднял длинный и тонкий, как карандаш, указательный палец. – Ладно, я отваливаю. Поцелуй за меня Кирку.

– Постараюсь, – вяло пообещал Иволгин.

Антропов поднялся, долгоногий, словно аист, и зашагал через заставленную шатающимися манекенами мастерскую. Нет, не манекенами… Танцующими парами, которые топтались на месте. Оказывается, не все еще разошлись. Странно, неужели им и в понедельник некуда спешить? Иволгин покосился в сторону окна, где на потрескавшейся коже старого продавленного дивана сидела Кира. Рядом с нею примостился какой-то тип. Кажется, это был приятель Щербатова. А может – телохранитель… Поэта недавно поколотили в темном переулке, и он боялся перемещаться по ночному городу в одиночку, а на такси ему вечно не хватало денег. Плохо, если телохранитель. В том смысле, что придется драться. Дрался Иволгин в последний раз на выпускном. Да и не в этом дело. Не хотелось ему драться за Киру…

Иволгин не понимал, что нашла в нем известная в Ветрограде светская львица Кира Тосканская. Заработки у него нестабильные… Характер скверный… Может быть, она верит в его талант? Нет ей никакого дела до его таланта. Даже позировать отказалась. Скучно, видите ли. Сиди себе в одной и той же позе, ни в чате с подружками потрепаться, ни киношку посмотреть. Кира вообще старалась как можно реже появляться в его мастерской. Ее миром были бутики, модные курорты, фитнес-клубы, спа-салоны и светские рауты. И если Иволгин хотел увидеть подругу в своем обиталище, он устраивал вечеринку, созывая на нее тех, кто Кире мог быть интересен. Ну и пару-тройку друзей для себя, чтобы не умереть от зевоты…

Художник поднялся, нарочито неторопливо подошел к дивану. Сверху вниз уставился на щербатовского телохранителя. Иволгину казалось, что его взгляд тяжек, словно отлит из свинца, и должен раздавить нахала в лепешку. Телохранитель не обратил на хозяина мастерской ни малейшего внимания, продолжая что-то гудеть Кире на розовое ушко. Мадемуазель Тосканская слушала его с закрытыми глазами, но по легкой улыбке, которая блуждала на ее коралловых устах, можно было понять, что воспринимает она сказанное с благосклонностью. Это следовало немедленно прекратить. Иволгин протянул руки, ухватил телохранителя за лацканы пиджака, поднял с дивана и отшвырнул куда-то в полумрак, насыщенный сигаретным дымом и томительной негой.

Он ожидал яростной ругани и приготовился отразить нападение, но вместо этого услышал звук оплеухи и сдавленный вопль. Оказалось, что телохранитель и не думает нападать, а широкими шагами человека, оскорбленного в самых лучших своих чувствах, покидает мастерскую, а поэт держится за щеку и потрясенно смотрит ему вслед. Не рискнув ответить обидчику, телохранитель дал пощечину своему знакомцу и «с достоинством» удалился. Иволгин почувствовал себя героем. Поддернув на коленях брюки, плюхнулся рядом с подругой. Диван жалобно взвизгнул пружинами, а Кира одеревенело выпрямилась и отодвинулась в сторону. Так она поступала всякий раз, когда хотела подчеркнуть, что не одобряет поступка своего бойфренда.

– Ты поступил как свинья! – заявила Кира ледяным тоном, от которого у художника мурашки побежали по коже. – Этот тип приставал к тебе, – без особого пыла принялся оправдываться он.

– Тип читал мне стихи!

– Кто?! – удивился художник. – Этот хлыщ? Он что, тоже поэт?

– Это твой Щербатов – тоже… А Парамон читал мне стихи Петрарки.

– Он еще и Парамон…

– Да. Парамон Викторович Скрягин. Владелец издательства «Анемон». Интеллигентный человек, не то что ты.

– Парамон – анемон… – пробормотал Иволгин. – Хорошая рифма. Надо подбросить ее Щербатову.

– Самое время, – скривилась Кира. – Он как раз сюда тащится.

Она легко поднялась и направилась к Илоне, от которой отлип, наконец, партнер.

Щербатов рухнул рядом с хозяином мастерской. Вид у поэта был растрепанный. В глазах стояли слезы. На правой щеке алел отпечаток ладони, мясистые губы тряслись, и с нижней капала слюна. Иволгин достал носовой платок и протянул приятелю. Щербатов с благодарностью принял его и стал вытирать слезы, хотя художник имел в виду другую жидкость. Приятеля Иволгин жалел. Стихотворцем тот был плохим, но рифмованные им строчки легко ложились на простенькие мелодии и потому были нарасхват у композиторов-песенников. Созданные на основе текстов Щербатова хиты разлетались по всей стране. Другой бы