Ну, по рукам, я спешу.

Ох, как захотелось Айдыну врезать ему по крупному, мясистому носу, но он сдержался.

Заявить об их разговоре следователю — бессмысленно, не докажешь, дядька хитрый. Надо с ним, гадом, по-другому.

— Мне надо подумать, все-таки меня предупреждали об ответственности за дачу ложных показаний. Рискованно.

— Брось ты дурака валять, — мужчина уже оставил просительный тон, в котором начал разговор. — Скажи, что вспомнил, как парни молча проходили и посмотрели на девчонку, а тот кинулся на них в драку, первый ударил моего сына в лицо.

«Вот подонок», сжав кулаки, подумал Айдын. «Подожди, я тебя проучу!».

— Нет, я должен подумать.

— Хорошо, вот мои телефоны: домашний и служебный, завтра жду звонка.

Он уселся в черный ГАЗ-24, поджидавший неподалеку, и уехал.

На следующий день Айдын, конечно же, ему не позвонил. Вечером дежурному по роте позвонили с КПП, спрашивали Айдына. Дежурный был предупрежден и ответил, что Ахвердиев уехал в командировку. Будет через неделю.

Айдын не случайно определил именно такой срок своей командировки. Он истекал за день до судебного заседания.

Едва дежурный положил трубку, как снова позвонили с КПП. Родственники, так представились ожидавшие Айдына, интересуются, куда он выехал.

— Что ответить? — прикрыв трубку рукой, спросил дежурный.

— Вот сволочь, — не сдержался Айдын. Что же ответить? И тут его осенило. Прошлой осенью они ездили в колхоз помогать собирать урожай, это километрах в двухстах отсюда, и он назвал адрес. Пусть едут, ищут.

На суде рассказал, как было. Вертлявый, грассирующий адвокат задал ему ряд встречных вопросов, пытался поймать на неточностях, но ничего не вышло. Айдын перехватил его недоуменно-рассерженный взгляд в сторону мужчины, приходившего к нему в часть.

«Стряпчего он купил, подумал Айдын, видимо, и насчет меня успокоился, не думал, что сорвется».

Потерпевший и его мать, казалось, были безучастны к происходящему. Парня выписали из больницы после сильнейшего сотрясения мозга, с потерей зрения на семьдесят процентов. Было видно, его ни на минуту не отпускают головные боли.

Но больше всего Айдына поразило другое. Девушка, здесь ее именовали свидетельницей, сидела отдельно. Когда она ровным, спокойным голосом ответила на вопрос председательствующего в суде, что не заметила, кто первый начал драку, Айдына словно ошпарило кипятком. Обвиняемые сразу приободрились, а потерпевший еще ниже опустил голову.

Айдыну все стало ясно.

В роту он пришел перед отбоем и долго не мог успокоиться, сидел в каптерке, пил чай со своим другом Витькой Зерновым.

Вспоминали первые дни службы, говорили о предстоящем увольнении в запас. Виктор намеревался поступать в политехнический институт. Стал допытываться: а куда ты? Айдын ответил не сразу. Понимал, учиться пока не получится. Надо работать, сестер поднимать. Матери без отца достается.

— Пойду в милицию служить, поработаю несколько лет, а там и об учебе можно думать.

— В милицию? — удивился Зернов. — Зачем тебе нужно всю жизнь с дерьмом возиться?

— А затем, чтобы другим поменьше приходилось с этими гадами сталкиваться, — вдруг прорвало Айдына, перед глазами которого, как в ускоренном кино, промелькнули физиономии подсудимых, адвоката, девушки, мужчины, пытавшегося его подкупить. Он рассказал о происшедшем в суде. Против ожидания, Зернов не удивился, воспринял услышанное спокойно.

— Чудак ты, Айдын, дали ей деньги, уговорили, а может, припугнули. Ну, встречалась она с ним, а теперь он калека, зачем он ей? Всё в этой жизни проще, чем ты себе представляешь. Опустись, брат, на землю, оглядись внимательно.

На том разговор и окончился.

Дома он посоветовался с матерью, она не возражала против его решения, хотя и не скрывала тревоги. Ей нелегко было благословить сына на опасную службу, которая отняла у нее мужа. Но она это сделала, испытывая в душе гордость за сына, решившего пойти по стопам отца.

Пожив недолго в родном доме, Айдын уехал в Баку, устроился такелажником на судоремонтном заводе. Прописался в общежитии.

Первый рабочий день запомнился еще и потому, что в отделе кадров познакомился с будущей женой, выпускницей энергетического техникума, тоже получавшей выписку из приказа о назначении. Через полгода они поженились. Из общежития пришлось уйти, в короткий срок сменили несколько квартир, и эта проблема существенно отравляла Айдыну мысли о будущем.

Отутюжив форму, он прилег на диван и задремал. А когда проснулся, солнце поднялось высоко и припекало через незадернутую штору. Наскоро собравшись, заторопился в роддом, предстояло заскочить на базар, в аптеку, пройти по нескольким адресам насчет квартиры.

Едва успел к разводу на дежурство. После короткого инструктажа, на котором, кстати, отметили их бдительность и умелые действия, вышли на маршрут. Айдын чувствовал себя неловко за незаслуженную похвалу в свой адрес, а с другой стороны, не будешь же из строя перебивать подполковника, вносить пояснения.

Раджабов по обыкновению молчал и каких-либо комментариев по поводу инструктажа не высказывал.

Вечерние улицы были заполнены народом.

— Ты что такой мрачный? — нарушил молчание Раджабов.

— Устал немного, квартиру искал. Завтра жену с ребенком из роддома забирать, а угла своего нет.

— Что ты так рано женился, я на два года старше и пока не собираюсь, — наставительным тоном произнес сержант.

— В таком деле нельзя сроки устанавливать. Один в двадцать встретил свою судьбу, другой в тридцать, даже в пятьдесят, а третьему не повезло. Коли никого не полюбил, лучше вообще не жениться.

— Да... — протянул Раджабов, — и у жены здесь тоже никого из родственников?

— Нет, никого кроме меня и сына, — улыбнулся Айдын.

Как-то сам собой завязался разговор, и он рассказал Раджабову о матери, сестренках. Тот слушал, не перебивая.

Их внимание привлекла старушка с заплаканными глазами.

— Что случилось, бабуля? — обратился к ней Раджабов.

— Ничего, сынок, — всхлипнула старушка.

— Может, обидел кто? — допытывался сержант.

— Деньги у нее улетели, я сам видел, — вмешался мужчина в черных очках с авоськой. — Она протянула три рубля продавцу за кефир, а он не успел взять, ветер сдул. Пока сообразила, что к чему, кто-то поднял. Теперь ищи-свищи. А продавец и слушать ничего не хочет.

— Ясно, — успокоился Раджабов. — Нужно быть внимательней, бабуля. Не расстраивайтесь. Пойдем, Ахвердиев, это не по нашей линии.

«Дети и старики очень похожи в каких-то жизненных ситуациях, подумалось Айдыну, наверное, оттого, что одинаково беспомощны. Интересно, какая у нее