Ольга Ермакова Девочка на шаре

Моим родителям и всей нашей дружной семье с любовью и благодарностью.

Детство

Наша семья

Наша семья состояла из пяти человек: мамы, папы, моих старших брата с сестрой и меня.

Самым главным у нас был папа, потому что он был большой, сильный и веселый, душа любой компании. Папа вообще был просто замечательный и умел делать всю мужскую работу: сам построил деревянный дом, в котором мы жили, сам выпилил резные наличники, своими руками изготовил мебель. Я очень любила смотреть, как он работает, особенно когда он строгал доски и из-под рубанка легкими завитками вылетала ароматная стружка. Все его движения были свободны и гармоничны. Мы с радостью бросались ему помогать, если он просил, и не было большего счастья, чем услышать его похвалу. Меня переполняло чувство гордости, когда папа говорил: «Ну ты сильна!»

Работал папа начальником цеха на заводе. Утром рано уезжал, а вечером поздно приезжал. Все выходные он что-то мастерил или занимался огородом.

Мама была строгая, но при этом добрая и справедливая, она всегда вникала в наши детские проблемы и помогала их решить. Она работала учителем математики в вечерней школе, чтобы днем мы были под присмотром. Все домашние дела и дети были на ней. Маме приходилось нелегко, но она как-то со всем справлялась, да еще успевала и поиграть с нами, и книги нам почитать, и даже домашний театр организовать.

Мой старший брат Саша носил очки с толстыми стеклами, как папа, и за это в школе его дразнили очкариком или профессором. Профессором его называли также за уникальную память и способность быстро в уме складывать и умножать большие числа. Еще Саша очень красиво писал печатными буквами, так, что не отличить от типографского шрифта, любил играть с папой в шахматы, а со мной в домино и в шашки-поддавки.

Нина — средняя в нашей семье, на полтора года младше Саши — была самая шустрая и бойкая из нас. Мы с Сашкой считали ее вожаком нашей маленькой банды. Обычно именно она являлась вдохновителем и организатором всех коллективных проделок. Ее неуемная энергия и при этом рассудительность давали ей право лидерства. Уверенная в себе, она могла найти выход из любой ситуации.

А я, полутора годами моложе сестры, так же, как и Саша, не очень любила подвижные шумные игры. Нина мне всегда казалась самой взрослой из нас троих. Я слушалась ее во всем, безоговорочно признавая ее авторитет.

Когда я начинала баловаться, сестра мне говорила:

— Если будешь себя плохо вести, я позову дядю милиционера, и он на гитлеровской машине отвезет тебя в тюрьму!

Я верила ей и на всякий случай старалась вести себя хорошо.

Петрушка

Мне четыре с половиной года. Я сижу на освещенном ярким летним солнцем крыльце нашего дома. Ступеньки крыльца теплые, деревянные и сладко пахнут краской. У меня в руках мой любимый Петрушка — я могу сидеть с ним часами.

Петрушка — это простая штампованная резиновая кукла с дырочкой в спине, чтобы пищать. Эта дырочка, наверное, сделана для тех, кто не понимает, что с Петрушкой можно разговаривать. Но мы с ним об этом знаем, и это наш секрет.

Мой Петрушка — необыкновенный: он может быть для меня заколдованным принцем, надежным и верным другом, который всегда все понимает, а еще он мой сыночек: мне нравится его кормить, гулять с ним и, укладывая его спать, рассказывать ему сказки и петь песенки.

Я не могу объяснить, за что я полюбила Петрушку. У меня много других игрушек: куклы с настоящими волосами и ресницами, медведи, лошадки и даже большой резиновый слон, а еще кубики, мозаика, пирамидки… Но Петрушка не такой, как все: у него красивый клоунский костюм, нарисованный яркими красками. Лицо у него тоже нарисованное, но кажется, что выражение его добрых глаз меняется. Он может быть веселым и грустным, мудрым и все понимающим, но при этом по-детски смешным. Он для меня настоящий, живой. Не то что эти девчонки — куклы. Они, конечно, очень милые, но у них отсутствующий взгляд и глупая улыбка. Разве с ними можно разговаривать, а тем более делиться секретами? Вот Петрушка — другое дело. А еще его приятно держать в руках: он мягкий, упругий и немного шершавый. И запах у него особенный — резиновый.

Когда я брала его с собой спать, мама спрашивала меня:

— Зачем тебе Петрушка? Он же будет мешать.

— Я буду его воспитывать, — серьезно отвечала я.

Мама только улыбалась в ответ.

И вот сижу я так на крылечке с Петрушкой. От долгого сидения немного затекли ноги.

Вдруг с улицы раздаются звонкие голоса соседских девчонок:

— Нинка! Ни-и-инка! Выходи гулять!

Моя сестра Нина намного старше меня: ей уже шесть лет, и на будущий год она пойдет в школу. Эх, мне бы! Я ведь тоже умею читать и писать печатными буквами.

— Нинка! Ни-и-инка! Выходи! — слышится снова.

Из дома пулей вылетает Нина. Темно-карие глаза сверкают от переполняющей ее жизнерадостной энергии. Она, готовая к любым подвигам, устремляется к калитке.

— Что за манеру взяли: «Нинка, Танька, Валька!» Что, нельзя сказать «Нина, Таня, Валя»? Вы же девочки! — ворчит бабушка.

Но Нинка, уже не раз слышавшая подобное замечание, не обращает на него внимания.

Я, понимая, что все сейчас умчатся по своим делам и я с Петрушкой останусь одна, вскакиваю и несусь за сестрой.

Нинка выбегает из калитки на улицу, я — за ее спиной. А там уже собрались все девчонки с нашей улицы.

Самая лучшая Нинина подруга — наша соседка Таня. Она мне очень нравится. Таня красивая, смелая и ловкая. Еще пухленькая Валя из соседнего переулка и веселая голубоглазая Надя. Все они Нинины ровесницы. А серьезная большеглазая Люба из дома напротив — старше всех: ей уже семь, осенью она пойдет в школу. Она показывала нам с Ниной свой новенький портфель и коричневое школьное платье с белым воротничком. Красивое!

— Пойдемте на Каменки, золото добывать! — радостно выкрикивает Надя. — Там вчера целую гору камней привезли, я сама видела!

Каменками назывался небольшой заброшенный карьер, в котором когда-то добывали гранит. Он выглядел как небольшой пруд с наваленными по берегам большими камнями, неглубокий и не очень чистый. Тетки там стирали половики, мужики мыли свои мотоциклы. Купаться в нем было нельзя, но собаки и, конечно, мальчишки, которые не очень-то слушались своих родителей, с радостью нарушали запрет.

А золотом мы называли блестящие вкрапления металлической руды, которых в уральском гравии было предостаточно. Еще удавалось добывать алмазы — это кристаллики кварца, которые были тоже не редкой находкой. Золото и алмазы мы выдалбливали