узнал этого человека. Это был Бо-Линь, наемник, который устроил несколько военных переворотов в других странах, прежде чем приехать к нам. Его лицо стало тем, которое мы все узнали за несколько месяцев до Отключения Электричества. Он объявил всему миру, что наш город станет его следующим завоеванием, хотя мой отец всегда смеялся над этой идеей.

"Бо-Линь и его армия никогда не возьмут Город", — настаивал отец, когда мы все собрались у семейного телевизора всего несколько недель назад.

И все же он был здесь, в нашей стране, в нашем городе и в нашем доме.

Лицо Бо-Лина всегда приводило меня в замешательство. Отчасти угрожающий, отчасти вызывающий, он был совершенно устрашающим. Ничто в его чертах ничего не выдавало. Его рот постоянно был сжат в аккуратную линию, которая никогда не улыбалась и не ухмылялась. А глаза были пустыми, как будто ничто из того, что он видел, не было новым или интересным для него. Я была уверена, что он, должно быть, карикатура. Поскольку никто не мог быть настолько обезличено бесчеловечным, как Бо-Лин.

"Мой муж", — запротестовала мать.

"Твой муж — мой пленник", — объявил Бо-Лин, и последнее слово взорвало его торжеством. "Пленник, которого я убью, без сомнения. Но я не мог позволить ему покинуть этот мир, не повидавшись в последний раз со своей семьей."

Бо-Лин широко развел руками, в уголках его рта образовалась зловещая складка. Он начал двигаться к нам. Я инстинктивно оттолкнул Луку за спину, подальше от Бо-Лина. Он, конечно, заметил. Вскоре внимание Бо-Лина переключилось на меня, в его глазах появилось озадаченное выражение. Он изучал меня, казалось, целую вечность, хотя я не знаю, что именно во мне пробудило его интерес.

"Варвара, Варвара, Варвара", — пропел мое имя Бо-Лин. "Я много чего слышал о тебе, Варвара".

Мне не понравился тон, с которым он произнес мое имя.

"Они говорят о тебе с таким большим уважением", — продолжил он. "Твои учителя говорят мне, что ты намного взрослее своих лет. Яростный боец и страж, как я вижу здесь".

Бо-Лин придвинулся ближе, так близко, что я почувствовала его дыхание на себе, когда он говорил. Я вздрогнула, его сущность вызывала у меня отвращение до глубины души.

Его глаза сканировали меня. Я была покрыта черной сажей, моих туфель давно не было, а от моего некогда канареечно-желтого платья остались лишь лохмотья, прикрывающие мое тело. На лице запеклась кровь из раны над левой бровью, а в волосах застряла бетонная пыль. Я выглядел далеко не лучшим образом, и все же во мне было что-то такое, что привлекло внимание Бо-Лина.

"Ты мне нравишься, Варвара", — его голос был пропитан слизью. "Мне нравятся сильные и упёртые, вот почему я оставлю тебя в живых. Однако твой отец…"

Слова Бо-Лина повисли в воздухе, когда он повернулся к моему отцу, его жалкое тело сгорбилось в кресле. Двое охранников поставили его на ноги, поскольку у него не хватало сил держаться на ногах, и подтащили к Бо-Лину.

Я с трудом мог разглядеть лицо отца, его волосы цвета темного меда падали на глаза, когда он склонил голову к полу. Он был избит. Но они, должно быть, выдали ему чистую одежду, потому что его брюки и черная рубашка были безупречно чистыми, от накрахмаленного воротничка и манжет рубашки до безупречно отглаженной складки на брюках. Даже его ботинки сияли.

В целом, отец выглядел как обычно, но в глубине души я видел, что он был сломанной тенью своего прежнего "я". Мне захотелось обнять его и сказать, что я люблю его, в последний раз, прежде чем Бо-Лин выполнит свое обещание. Я подавила слезы, когда до меня дошла окончательность этой ситуации.

Это был бы последний раз, когда я видел своего отца живым; последний раз, когда мы когда-либо были бы семьей.

Рыдания моей матери стали громче, угрожая перерасти в полномасштабную истерику. Ее тело сотрясалось и только страх, и паника мешали ей двигаться. Она отчаянно пыталась поймать взгляд моего отца, желая сказать ему, что все будет хорошо, но он так и не поднял глаз. В эти последние мгновения, проведенные вместе, все, что у нас осталось бы, — это воспоминания о том, как выглядел мой отец, что могло бы стать благословением. Я бы предпочла запомнить его таким, каким он был до Отключения: высоким, рослым мужчиной, который бесконечно улыбался и горячо любил свою семью. Если бы отец поднял голову, если бы я увидела его таким, последний образ моего кумира навсегда запечатлелся бы в моей памяти. Был бы у него синяк под глазом, окровавленные щеки и следы слез на лице? Была бы у него разбита губа? Был бы его дух так же сломлен, как и тело? Я не хотел думать о нем так. Для меня он был моим отцом, а не военнопленным.

Лука попытался обойти меня, но я оттолкнула его, несмотря на его молчаливые протесты. Он не должен был видеть отца таким. По крайней мере, я могла защитить его от этого. Мать повернулась спиной к отцу, и внезапная ненависть к ней обожгла мое тело. Она повернулась спиной. Ее глаза встретились с моими, и я заметил, что они были пустыми — лишенными эмоций. Я знала, что она вот-вот потеряет любовь всей своей жизни, но она должна была быть сильной. Сильной ради отца больше, чем ради Луки и меня. Он не мог умереть, зная, что она напугана.

"Нам продолжать?" Бо-Лин обратился к командиру. "Вы останетесь и присмотрите за госпожой Боголюбовой?"

Мама покачала головой и побежала к двери, нетерпеливо ожидая, когда кто-нибудь освободит ее от этого кошмара.

"Варвара?" Спросил Бо-Лин.

Я кивнула. Я бы осталась. Я просто надеялась, что у Луки не будет выбора.

Его не было. Он последовал за матерью из комнаты.

Дверь со щелчком закрылась, и я оказался в комнате только с Бо-Линем, его командиром и моим отцом. Я ненавидела себя за то, что была самым слабым человеком, но я пыталась убедить себя, что я сильнее. Мои плечи расправились, голова была поднялась ещё выше и взгляд был полон ярости, когда я наблюдал, как Бо-Лин забирает пистолет у Командира.

"Подожди", — мой голос предал разум. "Минутку".

Бо-Лин наблюдал, как я приблизился к отцу и опустился на колени рядом с ним, закрыв глаза и пытаясь вспомнить, каким он был. Я мягко положила руку ему на плечо, не желая причинять ему боль еще большую, чем ему уже причинили. Я попыталась обрести внутреннее спокойствие и, стараясь говорить тихо, прошептала:

"Я люблю тебя", — начал я с правды. "Мне жаль, что я не смогла защитить тебя так, как ты защищал нас. Поверь мне, когда я говорю тебе, что отомщу за это — твоя смерть будет не напрасной, отец. Я обещаю."

Я встала и повернулся к Бо-Лину. Кивнула. Теперь он мог делать что хотел. Я была готов.

"Командир", — обратился Бо-Лин. "Помогите нашему гостю подняться на ноги. Он выглядел бы в свои последние минуты