Фернандо родился сын, не вбил клин в их отношения. Линда готова была перенести любые испытания, любые капризы и удары судьбы, чтобы остаться с ним рядом. Не было ли это доказательством и проявлением истинной любви? Мысль об этом больно резанула по сердцу Марджи.

– Ты уверен, Шон? – ласковым голосом спросила она сына. – Почему ты решил, что папа собирается жениться? Он сам сказал тебе об этом?

Рука мальчика потянулась в корзинку за бисквитом, он покачал головой и сказал:

– Я уже лег спать, но у меня вдруг разболелась голова; я встал и услышал, как он с кем-то разговаривает…

– Это было вчера вечером? Шон кивнул.

– И с кем же он разговаривал? Мальчик пожал плечами и захрустел сладким печеньем.

– Может быть, с Линдой? Она приходила вчера домой к папе?

– Он разговаривал с кем-то по телефону.

Марджи вдруг опомнилась. Ей стало стыдно, что она с таким пристрастием расспрашивает четырехлетнего ребенка о делах взрослых, и она тут же переменила тон голоса и тему беседы с сыном.

– Шон, – строго сказала она, – сейчас же прекрати жевать сладости! Сначала съешь сандвич.

Какая разница, с кем разговаривал Фернандо по телефону, подумала она. Его личная жизнь ее совершенно не интересует!

– Мне не нравятся эти сандвичи! Они с какой-то тыквой! Фу! – Мальчик поморщился и демонстративно зажал пальцами нос.

– Они не с тыквой, а со свежим огурчиком, и наверняка понравятся тебе. Ведь ты любишь маленькие свежие огурчики, не так ли?

– Я ненавижу их!

– Съешь хотя бы один сандвич, сынок.

– А вот папа не заставляет меня есть всякую дрянь.

Марджи так и передернуло от раздражения. Отец для Шона был кумиром, и мальчик постоянно сопоставлял ее принципы и доводы с рассуждениями и действиями «папули», как чаще всего Шон называл Фернандо. В течение одного только сегодняшнего дня она услышала от него тысячу фраз, в каждой из которых упоминался отец. Папа не гонит меня в постель так рано… папуля разрешает мне смотреть по телевизору эту программу… папочка читает мне книжки, когда я просыпаюсь ночью и долго не могу заснуть…

Обычно все эти хвалебные слова сына в адрес отца Марджи старалась пропускать мимо ушей. Но порой, особенно в моменты нервного напряжения или усталости, она с трудом сдерживалась. Ей хотелось сказать ему что-нибудь уничижительное, даже злое, хотелось выплеснуть ему всю правду о Фернандо. Ей хотелось открыть Шону глаза на ту истину, что его идеальный папочка вовсе не был тем человеком, которому можно во всем верить и доверять.

Но, разумеется, она никогда не опускалась и никогда не опустится так низко, чтобы сказать что-то недоброе сыну о боготворимом им отце. Потому что правда заключалась в том, что какую бы боль ни причинял ей Фернандо Ретамар в прошлом и как бы ей ни хотелось забыть о самом его существовании, он и в самом деле был для Шона прекрасным отцом.

– Пожалуйста, не перечь мне, Шон, – сказала Марджи тоном, не терпящим возражений. – Я хочу, чтобы ты съел этот сандвич. Иначе я вынуждена буду сказать твоему отцу, когда он придет за тобой сегодня вечером, что ты вел себя как настоящий капризуля.

Она понаблюдала, как ребенок еще с минуту-другую покуражился, а затем молча вступил в схватку с ненавистным сандвичем. Промокая салфеткой лимонадные пятна на платье, Марджи подумала о том, насколько сухи и коротки были ее беседы с отцом Шона. Уже несколько лет они ограничивались одной простой темой – в какое время он может приехать и забрать к себе домой сына, чтобы провести с ним субботу и воскресенье. Говорить с Фернандо о чем-то еще было для нее просто мукой, потому что любая фраза или даже слово могли разбередить бесчисленные раны в ее сердце.

Неужели Фернандо действительно собирается жениться? Когда Шон сказал об этом, что-то внутри нее дрогнуло. Но уже через мгновение в голове властно ударил колокол самоконтроля: нет, вовсе нет, ничего у нее не дрогнуло! Ведь она уже давно пришла к выводу, что Фернандо Ретамар – не ее мужчина. Их короткий и бурный роман был капризом судьбы, случайностью. Правда, в результате этой случайности у нее родился Шон… И опять ирония судьбы: так и не став мужем и женой, Марджи с Фернандо были любящими родителями. Она – в будние дни, он – по выходным. И сейчас ей не давал покоя лишь один вопрос: как женитьба Фернандо подействует на будущее их сына?

– Можно мне теперь покататься на качелях? – спросил Шон, расправившись с сандвичем.

– Можно, если тебе это нравится.

Мальчик рванулся с места и, словно маленькое торнадо, во всю мочь помчался к игровой площадке, которая находилась в какой-нибудь сотне ярдов от того места на берегу пролива Лонг-Айленд, где они устроили субботний пикник. Марджи посмотрела на небо, огляделась вокруг. День выдался изумительный. Полуденный воздух будто звенел от ярких лучей солнца, а над притихшей, счастливой землей висела какая-то сладостная умиротворенность.

Марджи невольно улыбнулась и подумала вдруг о Фернандо. Интересно, что у него запланировано на сегодня? Обычно он заезжал за Шоном в субботу утром и посвящал ему оба выходных дня. Но на этот раз он заехал за ребенком вечером в пятницу. А ранним утром сегодня Шон уже был возвращен матери, однако примерно в четыре часа после полудня Фернандо должен был забрать его снова. Столь крутые виражи он объяснил тем, что в первой половине дня у него были «кое-какие дела».

Может быть, у него была запланирована встреча с Линдой?… Может быть, сейчас он катает ее по ювелирным магазинам и подбирает ей обручальное кольцо?

Марджи убрала коробку с сандвичами в корзинку и, поудобнее расположившись на разостланном легком коврике, стала опять наблюдать за сыном. Но мысли о Фернандо не оставляли ее. О Господи! Да пусть он имеет хоть целый гарем – ей все равно! Но как Марджи ни уверяла себя, что будущая женитьба Фернандо ее не волнует, обида и горечь все сильнее овладевали ее душой, омрачая красоту летнего дня.

Со стороны пролива потянул легкий, прохладный бриз; Марджи взглянула на блистающий морской простор и вдруг вспомнила другую водную гладь, которая тоже сверкала и переливалась в лучах солнца. Но как давно это было! Сколько воды утекло с тех пор?… Над землей вот так же, как сейчас, млел теплый летний полдень, и она лежала в объятиях Фернандо на берегу реки. Он расстегнул ее блузку, и его рука властно и уверенно ласкала ее обнаженную грудь.

– Марджи, – слышала она его горячий шепот. – Я хочу заняться с тобой любовью… Хочу тебя прямо сейчас…

Эти внезапно всплывшие в памяти подробности жаркого свидания внезапно пробудили в ней дремавшее желание, Марджи бросило в жар, и ей вновь захотелось оказаться в объятиях Фернандо. Но она тут же резко одернула