Приятная повседневность с мажорками

Глава 1

Снились мне тревожные, но яркие сны. Последние отблески мыслей и образов, которые я запомнил перед пробуждением, заключались в том, что карательная психиатрия в Советском Союзе возникла не на пустом месте, очевидно.

— Уже почти полдень, нам пора собираться! — мягко разбудила меня Лада.

«Ей тоже грустно и не хочется уезжать», — взглянув на её лицо, понял я. — «К счастью, мы не в СССР. Какая психиатрия, нафиг⁈ Странные сны и не менее странные выводы», — вспомнил обрывки сна и вздохнул с облегчением.

— Я сейчас спущусь.

— Стол уже накрыт, ждём тебя, — кузина оставила меня и затворила дверь.

В голове ощущалась тяжесть. Я потянулся, оделся и пошёл умываться.

В срубе никого не было. Выйдя наружу, я услышал довольно ритмичную попсовую музычку и веселый гомон, доносившийся со стороны бани.

Было тепло, но плотные облака закрывали солнце, потому было ощущение, будто сейчас глубокий вечер. Когда подошёл, меня встретили привественными криками, поднятыми бутылками пива и бокалами с шампанским.

— Вот и наш Витюшка, — бросилась ко мне Женька, повисла на шее и неожиданно зарыдала.

— Блин, Жень, ну что ты… — я слегка растерялся и погладил её волосы.

— Я буду очень скучать, Вик! — сквозь слёзы прошептала девушка.

— Ну чего скучать? Я буду приезжать, ты ко мне можешь в Москву приехать… Ну, успокойся! — сказал я мягко.

— Вит…

Я был растроган.

Евгения успокоилась, улыбнулась, тряхнула гривой и мы пошли к столу. Народ уже веселился. На двух больших блюдах аппетитно дымился шашлык из кабанятины, жареная рыба вызывала не меньше желания её отведать.

— Садись, братец! — показал Сашка на стул около себя.

— За нашего дорогого Виктора! — провозгласила тост Лера, сидевшая напротив.

— Ура-а-а! — раздались крики.

Выпили шампанского. Я ощутил легкое просветление в голове и острый голод.

— Сначала отведай стерлядь в винном соусе, — показал Сашка на куски рыбы.

Я так и сделал. Рыба оказалась вкуснющей, жареной на гриле. Практически без костей, как филе.

— Пока ты дрых, я распорядился, чтобы тебе разделали кабанятину и рыбу. Палыч и мои всё сделали в лучшем виде — мясо замариновали, рыбу нарезали кусочками и переложили специями. Приедешь в имение — скажешь Петровичу поставить всё это добро в морозильник на пару часов. В самолёте Лада сделает подморозку, довезёте, надеюсь.

— Спасибо. Угощу моих барышень вкуснятиной, — покивал я, очень этим довольный.

Сидели, пили, закусывали и болтали ещё битых часа полтора. Все желали мне успехов и скорейшего возвращения.

— Ребятушки, пора нам, — с грустью в голосе сказала Лада, посмотрев на Сашку. — Самолет через четыре часа.

Александр встал, они с Ладой отошли к бане и стали о чём-то шептаться.

— Ну, счастливо, дорогой! Не забывай родные места! — похлопал меня по спине Игорь.

— Я бы и рад, но все эти проблемы не позволяют остаться. Алёна сказала, что они пытаются найти решение, но пока вот так, — вздохнул я.

— Нормально всё будет!

Выпив ещё шампанского, я улыбнулся Валерии и кивком показал, чтобы она отошла к мангалам. Сёма хотел увязаться за ней, но кузина остановила его жестом.

— Лера, моя ты звездочка! — подойдя к ней, я мягко улыбнулся.

— Была бы твоя, ты действовал бы более решительно, — чуть скривила губки она.

— Ты же знаешь, что так нельзя, милая! Присмотрись к Сёме, он без ума от тебя, — я чуть повернул голову в сторону друга. — Ему нужна такая девушка, как ты!

— Я давно присмотрелась к тебе, ты же знаешь!

— Лера, ни с тобой, ни с Лизой отношения невозможны по многим причинам, пойми.

— А как же они? — с легкой обидой в голосе сказала девушка и посмотрела на Сашку и Ладу.

— Вот именно, Лера! Это такие чувства, которые не приводят к отношениям по естественным причинам. Все только страдают.

— Но ведь сердцу не прикажешь, — всхлипнула Валерия.

Я дотронулся до её плеча, погладил щеку.

— Что поделаешь — иногда приходится! Ты сильная, Лерочек, да и я по тебе буду очень скучать!

— Я тоже буду! — сероглазая кузина разревелась и бросилась мне на шею.

Пришлось её успокаивать.

— Идём к столу!

Там выпили ещё по бокалу, потом я пошёл общаться с друзьями и подругами.

— Сёма, отвечаешь за Лерку, понял? Бросай свои шалости и берись за ум, ясно? Ухаживай красиво! — когда никто не слышал, сказал я русоволосому затейнику.

— Ну это, я попробую, — покивал Сёма.

Выглядел он слегка растерянным.

С Женькой прощание затянулось — она долго не хотела меня отпускать.

— Встретимся недели через две или три, — я успокаивал её.

Потом пошёл обняться с остальными.

— Нам пора. Всем хорошего отдыха, дорогие мои. Провожать и ехать в имение с нами не надо, а то и так грустно! — объявила Лада.

— Я загрузил ящики с едой в броневик и сделал заклинание подморозки. Испортиться не должно. Счастливо, дорогие мои, — Сашка сгрёб в охапку меня и Ладу.

— До встречи, — прошептала Лада.

— Всё, идите! — потрепал нас Сашка за плечи.

Мы пошли переодеваться.

«Такая классная компания, отдых, природа. Так не хочется уезжать», — на меня накатила тоска, пока одевался. — «Когда ещё так приеду⁈»

Окинув взглядом комнату, в которой провёл столько приятных минут, я выдохнул и пошёл вниз.

Лада уже была около броневика, который подъехал и стал напротив дверей.

Я ещё раз со всеми обнялся, расцеловался с Женей и Лерой и смахнув слезу, залез в броневик.

— До встречи, пока-пока, — махали мне девчонки.

— Едем! — сказала водителю Лада, севшая спереди.

Сашка захлопнул дверь с той стороны. Броневик тронулся.

Накатило острое чувство тоски — мне захотелось открыть дверь, выпрыгнуть и вернуться. Я сдержал себя и смахнул скупую слезу.

В салоне ощущалась прохлада. Когда выехали из леса на дорогу, я рассмотрел пять пластмассовых ящиков. В трех из них была кабанятина, нарезанная и крупно, и более мелкими кусочками и замаринованная, в двух — потрошенная и нарезанная порционнно форель и стерлядь, переложенная льдом.

Ящики оказались двадцатикилограммовые. Я присвиснул и обернулся к Ладе:

— Здесь же центнер еды! Вот это рыбалочка с охотой.

— Это только треть всего, что добыли. Надеюсь, мясо довезем. Кстати, твоих ящиков здесь три, два заберу я.

— Да пожалуйста. А кого будешь угощать?

— Своих коллег по департаменту.

— Это правильно, — покивал я. — Тебе ещё карьеру делать,