Глебом, кстати, мы давно уже не ругаемся. Но все же наши отношения теплыми никак не назовешь… Так — ровные, деловые.

С этими мыслями, наконец закурив папиросу, я направился в кабинет отдела расследований.

— Что, начальник, никак не можешь отвыкнуть от «беломора»? — съязвил встретившийся в коридоре Шаховский. — Горелыми портянками воняет!

— Эх, братан, — прищурился я, пожимая руку бывшему бандиту. — Знал бы ты, какие люди раньше у меня в кабинете в РУВД сидели! Только «честер» курили или «Мальборо». Теперь многие из них мне письма пишут, махры в зону просят прислать. Так-то…

Не дожидаясь ответной реплики Шаха, я шагнул в комнату нашего отдела.

— Здравия желаю, господин подполковник! — двухметровый Зураб Гвичия поднялся из-за стола. — Слышал новый анекдот? Армянское радио спрашивают…

— Погоди, Зурабик, со своим анекдотом. Ты, майор, разве забыл, что в армии и в милиции осталось прежнее уставное обращение — «товарищ»?

— Наше слово гордое «товарищ»… — стала напевать Нонна, не отрываясь от экрана.

Я сел за свой компьютер, нашел файл «СЗНК» — по названию основной фирмы Пупыша — и вывел его на принтер.

— Давай анекдот, Зураб. Только в темпе — мне уже пора выруливать в район.

Листая записную книжку, я вполуха слушал анекдот Зураба, смысл которого, как и многих предыдущих, сводился к тому, что самый хитрый и находчивый человек на свете — это грузин.

«Волка ноги кормят», — подумал я, услышав длинные гудки в телефонной трубке. Никого из убойного отдела на месте не оказалось.

* * * 

— Антон, ради Бога, перестань дергаться. Ты что, первый день замужем? Никакой утечки не будет. — Мы сидели с Никулиным, бывшим моим подчиненным, в маленькой кафешке возле нашего РУВД и пили «эспрессо». — Более того, глядишь, и я тебе помогу советом, а то и поделюсь информацией. — Я смял картонный мундштук папиросы и в упор посмотрел на опера.

— Михалыч, да у меня и мысли такой не было! Мы с Димкой всегда готовы тебе помочь. Но, клянусь, пока что нечем! Три выстрела в упор, контрольный — в голову. Умер Пупыш мгновенно. Нашли рядом ствол с самодельным глушителем, в обойме три патрона, калибр 7, 65. Свидетелей нет, выстрелов, понятное дело, никто не слышал… Прости, Михалыч. — Антон достал из кармана зазвонивший мобильник.

«Неплохо стали жить опера, — заметил я про себя. — Я вот даже пейджер позволить себе не мог. Подрабатывают ребята… Впрочем, грех их судить, жизнь сложна…»

— Там вроде ствол необычный? — спросил я, когда Никулин закончил разговор.

— Да, ствол редкий — бельгийский «вальтер» 1935 года.

— «Черные» следопыты?

— Нет, Михалыч, не похоже. Абсолютно новый пистолет, ни пятнышка ржавчины. Эксперты говорят, что такой ствол к ним попал впервые. Проконсультировались даже с одним дедом, ветераном криминалистики, он вспомнил, что такие трофейные «игрушки» у нас после войны появились — офицеры из Германии привозили.

— Ну а охрана где была?

— А-а! В том-то и дело, что Пупыш своих пацанов отпустил. Он в Зеленогорске был с небольшой мужской компанией — бильярд, сауна, девочки… Короче, культурный отдых. Вот и не захотел, видать, чтобы были лишние глаза.

И Антон рассказал, что Пупыш с друзьями развлекался в частном пансионате «Ривьера», но съездить туда у ребят пока нет времени, так как они опрашивают жильцов дома по набережной Колчака. Вдова нефтяного магната, Ольга Викентьевна, пребывает в стрессовом состоянии, и с ее допросом решили немного повременить. Он сказал также, что к оперативному обеспечению следствия подключились Вадим Резаков и Леонид Барсов из РУБОП, мои старые знакомые.

На «вальтере», кстати, обнаружили пальчики. Однако их хозяин в базе Управления не нашелся.

* * * 

Уютный коттедж из красного кирпича спрятался среди сосен на берегу Финского залива. Туда мы и направились вместе с Антоном и Димой. Хозяйничали в коттедже отставной мичман Валера Воскобойников, мастер на все руки, и его жена, Нина Васильевна. «Корочкам» ребят морячок не удивился. Или не подал виду.

Как мы и предполагали, об учредителях «Ривьеры» супруги даже не слышали…

Устроил их сюда давний приятель Валеры, который давно куда-то пропал.

— Валерий Сергеевич, кто же хозяин этого дома? — спросил я мичмана, когда мы устроились в беседке, сквозь ажурные стенки которой виднелось свинцовое море. — Может, этот человек? — И я протянул Валере фотографию Пупыша.

— Нет, не он, — мичман внимательно всмотрелся в изображение нефтяного магната, — хотя этот бывал здесь… Знаете, мое дело маленькое — подготовить сауну, бухалово, мангал для шашлыка. Потом меня отправляли — типа, займись своими делами, а будешь нужен — позовем. Конечно, видел я всех гостей и ихних девок — глаза-то мне не закроешь. Так вот, по моему разумению, главных здесь двое. Одного зовут Михаил Иванович, чернявый такой мужичок, жилистый… — Мичман задумался. — Все к фляжке кожаной присасывался, а ничего другого не пил. Серьезный, видать, человек. А охрана какая — громилы под два метра! Даже на флоте таких шкафов за всю службу не встречал…

Так — так, уже интересно… Неужели сам Лом сюда наведывался? Точно он, Михаил Иванович Ломакин, олигарх наш уважаемый. Впрочем, какой он, на хрен, олигарх? Скорее я буду танцевать в кордебалете Мариинского театра, чем бандит превратится в добропорядочного бизнесмена!

Не бывает бывших бандитов. Как и бывших ментов…

— Ну а второй кто? — достал я из пачки очередную «беломорину».

— Второй, можно сказать, барин. Полный такой мужик, представительный, бородатый. На старпома моего похож, царство ему небесное… Звали его, дай Бог памяти, имя-то редкое… — Валера вновь задумался и почесал затылок. — Кажись, Роберт. Или Рудольф. Ага, точно — Рудольф Евгеньич. Тоже к нему с большим почтением относились…

Валера улыбнулся, набил трубку и пустил ароматный дымок. Я удивился, увидев у него на предплечье необычную татуировку — пингвина. Вокруг птицы полукружьем было еще зачем-то вытатуировано слово пингвин. Для самых тупых, что ли…

— В Арктике плавали, Валерий Сергеич? — полюбопытствовал я.

Улыбка исчезла с его лица.

— Где я только не плавал, — буркнул мичман.

Глупый пингвин робко прячет…

Что — то меня резануло в его взгляде. Закуривая очередную «беломорину», я незаметно присмотрелся к Валере. Но он, хитрец, почуял — и тут же вернул своему лицу широкую улыбку. Не прост этот мичман, ох как не прост…

Осмотрев напоследок сауну, бильярдную, бар, мы откланялись. На прощание предупредили Валеру, чтобы никому о нашем визите не говорил.

* * * 

— Вадим, брось темнить, что ты как не родной? — не выдержал я после получасовой беседы с