Пли, а расскажу подробней о последнем путешествии моих спутников.

Надо вам сказать, что Непейвода, Молекула и Пли — это не фамилии и не имена моих друзей. Но в нашем доме и на всей улице этих мальчишек зовут только так. И вот почему.

По программе Международного геофизического года ученые на самолетах и вездеходах исследовали таинственный ледовый материк. В это время «Пионерская правда» объявила интересную игру: пригласила ребят совершить путешествие в далекую Антарктиду.

Сразу же наш дом превратился в дрейфующий корабль, а двор — в айсберг. На кухнях стучали молотки, сбивавшие модели судов. По лестницам прыгали пингвины из пятого и шестого классов. Дворник ежедневно со страшным шумом ломал снежные заслоны у парадных…

В одном из номеров газеты появилось письмо, подписанное экипажем «Универсального теплохода южно-полярных героев» («Утюг»). Подписи были странные: капитан Непейвода, охотник Пли и геолог Молекула. Эта троица заявляла, что имена победителей в игре им заранее известны: это, мол, они сами. Но, конечно же, такая хвастливость не могла окончиться хорошо: следующий помер принес весть, что теплоход «Утюг» погиб при столкновении с ледяной горой, а экипаж был вынужден высадиться на айсберг.

Что тут началось! В нашем дворе только и говорили про катастрофу с таинственным «Утюгом». Капитаны бросились к картам. Часами просиживали они над синими просторами Индийского океана, вычерчивая путь «Утюга». Все корабли свернули с курса и полным ходом пошли на поиски ледяной горы с потерпевшими крушение. В географических кружках шли споры, куда ветры и течения могли погнать злополучный айсберг. Радиограммы, поступавшие в редакцию «Пионерской правды», в штаб игры, приносили советы, как развести на айсберге костер без дров и как добыть пресную воду.

И едва тысячи капитанов из разных городов нашей страны обнаружили в Индийском океане трех заблудившихся путешественников, как Непейвода, Молекула и Пли прислали в редакцию записку. Они сообщали, что вылетают в глубь Антарктиды на вертолете. Представляете, все десять тысяч пионеров-полярников искали на картах точный маршрут, по которому могли бы двигаться саннотракторные поезда, а эти трое провели только одну линию и решали, что разгадали все тайны шестого материка!

Когда редакция познакомилась с донесениями всех капитанов, стало известно, что экипаж «Утюга» нарушил правила игры. Непейвода, Молекула и Пли не были удостоены даже резинки с изображением пингвина. Зато десять пионеров-географов, лучшие знатоки Антарктиды, поплыли в летние каникулы на настоящем теплоходе «Станиславский» по Северному Ледовитому океану и увидели своими глазами все-все, о чем раньше только мечтали: суровый полярный край с его ледяными равнинами и торосами, шумные порты, могучие ледоколы, закаленных бесстрашных летчиков, моряков, зимовщиков. Пожалуй, даже к лучшему, что экипаж «Утюга» не встретился с полярниками, которые уважали труд и настойчивость и не одобряли пустого бахвальства.

И вдруг я узнаю: трое хвастунишек проживают не в каком-нибудь доме Москвы, а именно в нашем. Молекула — шестиклассник из квартиры №10, Пли — его сосед по парте из квартиры №12, а Непейвода, их капитан и заводила, оказывается, здоровался каждое утро со мной на кухне.

Я не буду описывать насмешки, выпавшие на долю неудачливых полярников. Скажу только, что сам целую неделю с изумлением поглядывал на своего юного соседа.

Вот какие события случаются иногда в некоторых дворах. Вот как намертво, на всю жизнь, прилипают к некоторым людям неожиданные прозвища.

Долго после этого происшествия пылилась на полке в передней чуть выцветшая капитанская фуражка. Непейвода даже в сумерках не решался выйти в ней на улицу.

Я больше не слышал, чтобы Пли похвастался перед кем-нибудь своим духовым ружьем. А как-то я увидел совсем странную картину: бабушка из десятой квартиры забивала гвоздь в своем туфле известным всему дому геологическим молотком Молекулы. Да, друзья-путешественники искренне переживали свою неудачу.

Но однажды, поднимаясь по лестнице, я услышал веселую песню. Ее дружно пели три голоса. Я сразу узнал песню: это был гимн экипажа «Утюга»!

«Что же случилось?» — удивился я.

А через несколько минут ко мне постучались и вошли родители мальчиков. Они просили меня доставить сыновей к Фоме Фомичу Ладочкину.

В тот вечер я увидел, как Непейвода сорвал со стены карту полушарий, а на ее место повесил карту Сибири. Капитан шагал по распростертым на полу материкам и говорил экипажу:

— Заморские плавания отменяются! Все равно мы не откроем новых морей и неизвестных островов. Мы поедом на восток. Некоторые из нас уже ездили на восток. Например, я — на Клязьму, где я жил на даче. Теперь наш путь дальше, в Сибирь!

Я вошел в комнату и сказал, что согласен взять их с собой, если они будут слушаться меня беспрекословно. В ответ мальчишки закричали «ура».

Так мы стали попутчиками.

Академия едет в Сибирь

Раньше всех проснулся Молекула. Он всегда старался встать с восходом солнца. Он считал, что так поступают все геологи.

Пассажиры еще спали. Только из открытого служебного отделения доносился разговор.

— И серьезный этот пассажир из восьмого купе, — неторопливо гудел сиплый голос, и Молекула догадался, что это говорит проводник с длинными желтыми усами. — Я вот сколько езжу по разным дорогам. Почитай, лет тридцать. И Москва — Батуми, и Москва — Владивосток рейсы делал, а таких строгих глаз не видел. Как он глянул из-под своих очков, так сразу я и смекнул, что человек этот не меньше академика.

— Ну, и кто он? — спросил голос помягче.

— Самый настоящий академик! Хотел тебя, Пахомов, разбудить, да потом думаю: смена твоя еще не подошла, а поскольку у пассажира билет до Новосибирска, то ты еще поглядишь. А кроме него, в других вагонах еще человек двадцать ученых едут. Вот я и подумал: что это за такая удивительная командировка? И выходит, что в Новосибирск целая академия переезжает.

— И зачем им, Михалыч, сдался Новосибирск? — зевая, протянул Пахомов.

— «Зачем, зачем»! — сердито пробубнил Михалыч. — Ты вот молодой, а