стала переодеваться.

Злиться не получалось. Фрид не указывал, это даже не была просьба!

Впрочем, странно другое: фарат как никто иной знает, насколько плохо я умею поддерживать тех, кому слова поддержки нужны словно воздух. Знает, и всё равно отправляет меня. Либо у самого не получилось (звучит невероятно), либо Лориан прямо сказал, что говорить будет лишь со мной.

Ну что такое я могу сказать, чего ещё никто не говорил?

Я поправила на поясе ножны с мечом, провела ладонью по влажным волосам, зачесывая их назад, и вышла в коридор.

Фрид прав — мага нужно навестить. Хотя бы для того, чтобы рассказать о правиле, которое мне привил Старейшина: в своем горе топись сам, но не топи в нем других.

По дворцу я передвигалась медленно, избегала встречи с советниками (глупо соваться к магам без защиты от чтения мыслей), подолгу застывала на лестницах, стараясь вспомнить дорогу.

На меня мало обращали внимание. Вечно суетящаяся прислуга проносилась мимо, дворяне тоже не замечали, редко кто из них останавливался и задумчиво смотрел мне вслед.

Уж лучше равнодушие, чем лесть и лицемерие. Во дворце я не первый день, и чем дольше тут нахожусь, тем чаще слышу шепот за спиной и замечаю вскользь брошенные взгляды. Похоже, дворяне начинают догадываться кто я.

Кабинет и спальня Лориана оказались заперты. Решив не дожидаться мага, я попробовала разговорить служанок. Провожать никто из девушек не согласился, зато одна, вероятно из новеньких, подробно описала, где и когда видела парня. И ведь даже не спросила зачем. Другие, из местных и ко всему привыкших, задали бы кучу вопросов, а на единственный мой вопрос всё равно бы не ответили.

Третья за вечер дверь поддалась легко. На секунду я задержалась на пороге, затем отвесила себе мысленный пинок и шагнула вперед.

Ветер свободно гулял по комнате, то вскидывал занавески до самого потолка, то утягивал их в темные провалы окон. Возле аккуратно застеленной кровати стояли комод и легкое плетеное кресло. На ровной поверхности едва умещались шкатулки, флаконы с духами, стопки потертых книг и склянки с лекарствами.

В стороне от массивных шкафов стоял камин. Лориан сидел на полу, поджав под себя ноги, и смотрел в огонь.

Не таясь, я подошла и села рядом. В лицо дохнуло жаром. Я подтянула колени к подбородку, покосилась на мага.

Голубые глаза покраснели от недосыпа, золотые пряди разметались по плечам, иногда они падали на лоб, и парень поднимал руку, чтобы убрать их.

Мы молчали. В тишине выл ветер и потрескивали поленья.

Впервые в жизни я не хотела куда-то бежать и что-то делать. И говорить что-то уже не хотела.

Может, потому что никак не могла подобрать слова? Или потому, что слова были лишними?

Когда я открыла глаза, Лориан по-прежнему сидел слева от меня, однако сейчас в руках парень держал вскрытые конверты.

Так же молча маг бросал в камин письма. Не пытаясь помешать, я наблюдала как пламя прожигает бумагу, как обугливаются белые края.

— И зачем?

— Чтобы не достались не тем людям, — голос Лориана звучал глухо.

Я потянулась, выхватила письмо наугад из стопки, пробежалась глазами по строчкам.

Страницы пожелтели, буквы скачут по строкам… Внутри эхо прошлого, отголоски памяти. Если прочту, смогу понять её.

А надо ли?

Я провела пальцем по бумаге. Чувствую ли что-нибудь? Что-нибудь кроме равнодушия?

Жалость. Легкую грусть. Пустоту?..

Почему мне всё равно?

На мгновение я вспомнила женщину, стоявшую возле гроба в тот день. Кем она была ей? Вроде близкой подругой, не помню точно. Она стояла молча. Из её глаз крупными каплями текли слезы.

Я зажмурилась, глубоко вздохнула.

Нет.

Не могу.

Не получается.

Лориан сгреб в кучу письма и швырнул в огонь. Сначала он опал, словно придавленный весом конвертов, затем разросся и потянул к нам багряные языки.

Маг нахмурился, цыкнул и пламя послушно уползло в границы камина. Лишь на полу остался еле заметный след, словно от черной когтистой лапы.

— Что это было? — шепотом спросила я.

— Подслушивают. Меня другое волнует, — Лориан оглянулся на пустые провалы окон, за которыми бушевал дождь, — Четвертый день. Кто хотел, тот сделал выводы.

— Ты о чем?

— Тихо.

Он начертил поверх угольного следа руну. Прислушался. Затем выдохнул, убрал с лица пряди.

— Силу мага можно определить по тому, сколько он способен удерживать созданное заклинание. Дождь я не вызывал осознанно. К тому же вода — не основная моя стихия. И какой следует вывод?

— Что ты очень сильный маг?

— Иначе быть не могло, ведь я из рода Неал. Вывод другой — раз дождь лил без остановок четыре дня, а сейчас стал затихать, значит мои силы на исходе.

— А он затихает? — усомнилась я и посмотрела на ближайшее ко мне окно.

Капли стучали всё так же, однако ветер перестал выть, да и стук выровнялся, стал четче — теперь он как барабанная дробь, правда неровная, рваная.

Похоже, маг прав. Дождь закончится в течение этого часа.

Кстати, который уже час?

— Полночь. Не смотри на меня так! Больше не буду. И подарю вам амулеты от чтения мыслей.

— Я это не забуду, — пригрозила я и рывком усадила обратно попытавшегося встать парня, — Куда собрался? Сегодня ты здесь ночуешь.

— Правда? Может, всё же я пойду к себе?

Хотя больше я не настаивала, он решил остаться. Наверное, понял, что далеко не уйдет в таком состоянии. Парень аккуратно убрал тетради, улегся на пол и положил под голову правую руку.

— Тоже остаешься?

— Да. Просто посижу рядом.

Лориан кивнул, повернул лицо к огню и закрыл глаза. Видимо, искр, которые легко мог бы подхватить ветер и уронить на ковер, а то и на него самого, маг не боялся.

Я потянулась и замерла. Показалось? Или нет?

На миг, всего на миг я увидела над спящим парнем что-то черное, похожее на дымное облако.

Не особо задумываясь, коснулась черноты ладонью.

На коже не осталось и следа, облако же исчезло.

Этой ночью я действительно не собиралась спать, но почему-то заснула быстро, почти мгновенно.

Сон мне не запомнился. Только проснувшись, я заметила, что мои щеки были мокрыми от слез.

Глава 2. Взгляд в будущее

Шторы закрыли ещё на рассвете, однако упрямый солнечный луч всё равно пробрался внутрь. Золотой нитью он разделил комнату на неравные половины — светлую и темную.

На светлой луч явно чувствовал себя полноправным хозяином. Скользил по столу, обходил не интересовавшие его стопки бумаг, разбивался, налетая на грани стеклянной чернильницы, и еле заметными