Жизнь в ленинской России Составление и предисловие Михаила Геллера

Как люди жили…

Декарт заметил однажды, что историк может посвятить всю свою жизнь поискам подробностей быта эпохи Цезаря, которые были отлично знакомы тогдашней прислуге. Историки ищут общие линии, иногда законы, которые якобы движут человеческим развитием, пытаются обнаружить узор прошлого. Детали, мелочи жизни используются ими для иллюстраций. Между тем, без пестрых бытовых подробностей прошлое становится серым и однообразным, похожим для всех стран и народов.

Известный русский журналист И. В. Гессен, покинувший советскую республику в 1919 году, издававший в Берлине газету «Руль», приступил в 1921 году к публикации «Архива русской революции». Всего — до 1930 года — вышло двадцать томов, представляющих сегодня важнейший источник знаний о том, как люди жили в новое «смутное время» революции и послереволюционных потрясений. В предисловии к первому тому И. В. Гессен предупреждал, что «фактопись этих эпизодов будет неполной, если многих индивидуальных штрихов будет недоставать, то… смысл событий останется скрытым навсегда». Издатель обратился к участникам и свидетелям, призывая выполнить «подлинно священный долг… занести на бумагу свои воспоминания и впечатления, не задумываясь над формой и способом изложения».

Можно надеяться, что когда-нибудь все 20 томов «Архива русской революции» будут изданы. Пока издательство OPI хочет познакомить читателей с отдельными материалами, подобранными тематично. В 1980 году в серии «Вчера, сегодня, завтра» (№ 6) вышли воспоминания Владимира Набокова — «Временное правительство и большевистский переворот». Эти воспоминания открывали первый том «Архива». В сборник «Жизнь в ленинской России» включены свидетельства: разные авторы, разный жизненный опыт, различные углы зрения на советскую действительность. Вместе они позволяют ощутить, потрогать сырое мясо реальности.

А. С. Изгоев, публицист, автор статей в сборниках «Вехи» (1909) и «Из глубины» (1918), высланный в ноябре 1922 года вместе с большой группой «людей мысли», рассказывает о событиях, включающих Февраль и Октябрь, аресты, тюрьму, ссылку. «Спец» И. Рапопорт вспоминает о работе в советском учреждении на протяжении полутора лет (1919 — сентябрь 1920 гг.). Многие характерные черты социалистического способа хозяйствования — уже налицо. Журналист, редактор «Вестника литературы» Д. Лутохин представляет мир послереволюционной журналистики. «Вестник литературы», как говорит его издатель, был с 1919 по 1921 год «единственным несоветским журналом в России». Естественно, журналу и его издателю приходилось жить под тяжелой лапой советской цензуры, с первыми, но очень уверенными шагами которой знакомит нас автор. И он, как А. Изгоев, был выслан в 1922 году. К этому времени Д. Лутохин входил в состав редакции нового журнала «Экономист». Первые номера журнала (вышло 4, в том числе двойной — 4/5) вызвали неистовый гнев Ленина. Редакция «Экономиста» была включена в список высылаемых. Е. Постникова, жена профессора политэкономии А. С. Постникова, написала простой, очень бесхитростный рассказ о невыносимой жизни в советской республике, в том числе в Питере и Москве, в 1921 году.

И. Гессен в предисловии к первому тому как бы извинялся: «Конечно, трудно рассчитывать на трезвое и беспристрастное отношение к событиям, которые еще разыгрываются, к пожарищам, которые еще дымятся, к крови, к человеческой крови, которая еще льется широкими потоками». Тексты, включенные в сборник «Жизнь в ленинской России», удивляют своим спокойствием, трезвостью, отсутствием пафоса и проклятий. А между тем, у авторов воспоминаний были все основания для «пристрастности». А. Изгоев видел лица зверски убитых министров Временного правительства А. И. Шингарева и Ф. Ф. Кокошкина, перенес заключение и тяжелые работы в ссылке, Е. Постникова металась в поисках спасения от неминуемой гибели… Свидетельствуя, авторы воспоминаний стараются представить только факты, ничего кроме фактов. И за это мы, далекие потомки и читатели, благодарны им. Ибо эти свидетельства помогают нам через семь десятилетий после захвата власти большевиками понять смысл событий, которые определили трагическую судьбу поколений.

Михаил Геллер

А. С. Изгоев Пять лет в Советской России

Обрывки воспоминаний и заметки

«Архив русской революции», т. X, 1923.

I

Петроград 1917–1918 гг.

16 ноября 1922 года. В два часа дня иду по Бассейной нанимать тачечника для перевозки вещей на пароход «Preussen».

— На набережную на Васильевском Острове у Николаевского моста. Сколько?

— На иностранный. Знаю. Положите 15 миллионов…

Для очистки совести говорю: дорого, предлагаю 10, 12. Тачечник даже не спорит, до того вяло я торгуюсь.

Дорого? Конечно. Третья часть моего последнего месячного жалования по должности научного сотрудника Росс. Публ. Библиотеки, а в то же время меньше пуда хлеба, 1 р. 20 к. золотом. Один рейс тачечника равен десяти дням труда научного сотрудника. Вспоминаю «развернутую форму ценности» на первых страницах марксова «Капитала». Революция. Шагу нельзя ступить, чтобы не увидать или не почувствовать ее.

Грузит тачечник наши два чемодана, два узла, дамскую шляпную коробку.

— Позвольте спросить: вы доброй волею или по приказанию?

— Высылают за границу вместе с многими другими профессорами и литераторами.

— Слыхал. Вот и Марья Николаевна Стоюнина, божья старушка, на старости лет уезжает. Мне многие известны. Раньше сторожем в гимназии Г-а служил. Только, сами знаете, по школьному делу на жалованье не проживешь. А вот с тачкой поеду — семья два дня сыта. Мне много не надо. Коней, слава Богу, убавилось, людям — доход. Только что же они все-таки делают? Всех умных людей, кого в тюрьму, кого в Сибирь, кого за границу. А в России кто же останется? Одно, значит, неученое мужичье, чтобы легче командовать…

Хотя тачечник и не возбуждает во мне недоверия, но в советской республике повсюду так много провокаторской швали, что всегда сверлит мысль: а вдруг изливаешь свои чувства перед каким-либо поштучным агентском из Чеки? Отвечаю суховато:

— Ну, всех — не всех, умных-то людей в России немало останется, да и глупые постепенно поумнеют.

— Это верно. Шалый был народ, а теперь понимать стал.

Тачечник, разогревшись, скидывает пальто на тележку и везет ее по ухабистой мостовой. Я иду по тротуару. Обмен мнений прекращается.

К нашему отъезду ноябрь подобрался. С неделю назад начались морозы вперемежку с мокрыми снежными вьюгами, со слякотью и туманом.