поднялся. Мне ещё только хуже стало. Молодые люди, видя моё состояние, помогли мне опуститься на асфальт. Я принял сидячее положение.

— Нужно скорую вызвать, — продолжила дамочка. — Скорее всего у него сотрясение. Возможно, имеются и другие повреждения.

— Хорошо хоть жив остался, — добавил её спутник приятным баритоном. — Вы чего заморозились? Вызывайте скорую. А я пока в полицию сообщу.

— Я вызову, — раздался приятный голос девушки.

Хоть мне и было паршиво, но я понимал, что в сложившейся ситуации лучше обойтись без медиков и полицейских. Они по любому начнут интересоваться моими данными и обстоятельствами получения травмы. И что им отвечать? «Извините, но я очнулся и реально нихера не помню». «А вы, случайно, не подскажите какой сейчас год и где я нахожусь?». Или сказать им чистую правду. «Меня зовут Себастьян Алехандро Инсаурральде. Родился в 1963 году. Мне недавно исполнилось двадцать два года. А ещё я гражданин Аргентины. Футболист „Бока Хуниорс“ и игрок молодёжной сборной». Не смешно! От слова совсем.

Пусть я и понимаю местную речь и могу свободно изъясняться на их языке, но никаких знаний о владельце моего нового тела у меня нет. Пока нет. Мне бы очень хотелось, чтобы его память вернулась. Хотя бы частично. Иначе мне будет ох как нелегко. Но для начала нужно узнать какой сейчас год и в какой стране я нахожусь. И уже от этого строить свои дальнейшие планы.

То, что я нахожусь не в Аргентине (в этом я не сомневался), меня нисколечко не смущало. Перебраться из одного континента на другой в моём мире было проще простого. Нужны только документы и деньги. А так, купил билет на ближайший рейс самолёта или другое транспортное средство и через энное количество часов ты уже находишься в нужном месте.

На самом деле, я боялся лишь одного — оказаться в далёком будущем или в параллельном мире и уже никогда не увидеть своих пожилых родителей, которым на момент моей гибели было почти шестьдесят лет.

Я наконец-то снял мотошлем и внимательно его осмотрел. Увидел на корпусе несколько глубоких вмятин. Удар был сильным. По всей видимости, он и послужил причиной гибели владельца моего тела. Инстинктивно провёл руками по всей голове, ощупывая пальцами каждый её сантиметр. Убедившись в её целостности, я заявил:

— Постойте, не надо врачей, — я постарался придать голосу больше уверенности. — Никого не надо вызывать. Со мной всё хорошо. Я сам виноват в случившемся, — и, посмотрев на водителя мини грузовичка, добавил. — У меня нет к вам претензий.

Внезапно заиграла музыка и в правом кармане моих штанов что-то завибрировало. Я сильно удивился, но в карман всё же полез. Через пару секунд я держал в руке непонятное мне небольшое плоское устройство со светящимся экраном, на котором было написано: «Большой Вито».

«Это что ещё такое⁈» — успел подумать я, и в следующее мгновение почувствовал резкую нестерпимую боль в голове, такую сильную, что, не сдержавшись, выматерился на родном языке и, завалившись на правый бок, отключился.

* * *

Пробуждение было приятным. На удивление ничего не болело, и вообще ощущался необычайный прилив энергии и сил. О последствиях сотрясения головного мозга я знал не понаслышке. В шестнадцать лет, будучи игроком академии «Боки», во время двусторонней игры получил болезненный удар в голову. Боднул меня мой лучший друг Диего. И если он отделался обычной шишкой на лбу, то я получил сотрясение средней степени, из-за чего провёл целые полторы недели вне футбола — постельный режим, здоровый сон, различные пилюльки и всё такое, что прописали врачи. Поэтому последствия этой травмы я знал хорошо. А тут такое идеальное самочувствие… Хотя, чему я удивляюсь? После того, что со мной приключилось начнёшь верить во всё что угодно. Однако заморачиваться по этому поводу я не планировал. Здоров — значит так надо. Это лучше, чем испытывать общую слабость и недомогание и ежесекундно охать и ахать.

Открыв окончательно глаза и осознав, что происходит, я какое-то мгновение пребывал в шоке. Вместо ожидаемой больничной палаты, я лицезрел стены родной комнаты, которую занял после смерти матери, переселив маленькую сестрёнку в бабушкину спальню.

«Стоп! Какая на хрен родная комната⁈ Какая мать, сестра и бабушка⁈ О чём я вообще думаю⁈» — мысленно возмутился я, понимая, что с моим сознанием происходит что-то неладное. Я смотрел на обстановку комнаты, её отдельные предметы и испытывал двоякое чувство: вроде вижу всё это в первый раз, но из дальних закоулков подсознания всплывали различные воспоминания об увиденном. Я испытал необычные впечатления, к которым не сразу успел привыкнуть.

«Это что получается, — продолжал я размышлять. — В моей бедной головушке теперь имеется память парня в чьё тело я попал? Ну да, так и есть. Вернее, его память каким-то чудом восстановилась. И по всей видимости этот процесс произошёл в тот момент, когда я, сидя посреди дороги, испытал чудовищную боль и затем вырубился. Короче говоря, произошла перезагрузка моих мозговых 'шариков-роликов» и теперь мне не нужно переживать за адаптацию в этом мире. Что сказать? Прикольно! Я всё знаю! Так, и что мы имеем? Напрягаем свои новые извилины и… Обалдеть! Я итальянец! Родители рассказывали, что мой прадедушка по отцовской линии был родом из Италии, перебравшись в Южную Америку еще в конце девятнадцатого века. Может, я вселился в одного из его далёкого родственника? Всё может быть. Исключать ничего нельзя…

Идём дальше. Меня зовут Джованни Руссо. Кстати, прикольная фамилия. На испанском она звучит как русский… Хотя нет, я ошибаюсь. Это южный аналог фамилии Росси и происходит от прозвища, обозначающего рыжие волосы или бороду. И вообще, эта фамилия очень распространённая в Италии. Ладно, рыжий так рыжий, но фамилия мне нравится. Что у нас с возрастом? Так, мне семнадцать лет, родился третьего июля 1992 года. А сейчас на календаре первые числа мая 2010 года. М-да… А это уже нехорошо, — моё приподнятое настроение моментально улетучилось. Я прикрыл глаза, с тоской вспоминая своих родителей, любимую девушку, друзей и близких. — Лучше бы я сдох! И как мне теперь с этим жить⁈ Ведь прошло четверть века. Целых, сука, двадцать пять лет. Двадцать пять лет! Навряд ли мои родители живы. Папе сейчас должно быть восемьдесят четыре года, а маме на год меньше. А если учитывать тот факт, что болячек у них хватало, то они…' — я прикрыл глаза, но эмоции меня переполняли.

И как бы я не сдерживался, но в скором времени из моих глаз невольно потекли слёзы горечи и сожаления. Я отталкивал эту дурацкую мысль от себя, но внутренний голос безостановочно твердил: «Скорее всего, ты