своих собственных задачах, как и пытаться вникнуть в их работу. Система всё придумала за нас, и не надо пытаться её скорректировать, иначе запутаешься, поддашься дурному влиянию внешних факторов, забудешь про предназначение и будешь бесконечно вертеться в центрифуге собственного сознания, заваленного мусором, в тщетных попытках найти ответы на бессмысленные вопросы».

Алексей был доволен тем, что ему в очередной раз удалось решить проблему, помочь друзьям и снять риск быть отправленным на новый круг жизни с нуля из-за плохого исполнения своих обязанностей. Он был рад за себя, за друга Володьку, за Романа с Сергеем и за весь круг своего общения. «Если каждый станет выполнять свои функции системно и качественно, то не будет в мире войн, глупых религий, богатых и бедных, несчастных и брошенных, — продолжал рассуждать Алексей, — не будет мерзких политиков и самовлюблённых философов, не будет выгодных кому-то эталонов, разногласий по несущественным вопросам, тормозящих развитие Системы вселенской суеты и вечной борьбы искусственного добра с ещё более искусственным злом».

Он знал, что всё сделал правильно, и в спокойствии своего нетрезвого состояния ощущал свою нужность, чувство, в погоне за которым зачастую совершаются страшнейшие ошибки. Он нужен себе, он нужен семье и детям, нужен друзьям и Системе.

Телефон Алексея завибрировал, на экране высветилось «Лидия Владимировна». Алексей некоторое время смотрел на скользящий в быстрых конвульсиях по глади лакированного стола мобильник, пытаясь перевести фокус внимания из глубоких размышлений в реальность, затем поднял аппарат и нажал зелёную кнопку приёма вызова.

— Лёша, — очаровательный женский голос окончательно развеял убегающие мысли Алексея, — мне нужно с тобой поговорить.

— С большим удовольствием, Лидочка, слушаю, — ответил Алексей.

— Лёш, я это… — Женский голос немного задрожал. — Я беременна.