победителя - и я дарую тебе жизнь. Иначе я решу, что устал, и выброшу тебя на помойку, как это сделал Аристотель, когда тащил домой позвонок из хребта кита.

Мой господин ответил:

— Ты — не победитель. Победитель — я.

Его упорство разозлило султана Мехмеда. Он хлопнул в ладони, подавая знак своим людям, и вскричал:

— Будь по-твоему. Раз ты родился в пурпуре — то и умрешь в пурпурных башмаках, как надлежит василевсу. Я не собираюсь отрицать твоего происхождения.

И тут же палачи схватили моего господина и сорвали с него одежду. Теперь лишь одна рубаха прикрывала его тело. Держа его за плечи, турки перерезали ему ножами жилы на бедрах, и потоки его собственной крови обагрили его колени, голени и стопы.

В то время, как лилась кровь моего господина, сам он оперся обеими руками о плечи своих палачей, обратил взор свой к небу и начал молиться:

— Неизъяснимый Боже, всю мою жизнь мечтал я слиться с Тобой. Но в свой смертный час я прошу Тебя: дай мне вернуться еще раз; дай мне снова цепи времени и пространства, страшные и чудесные цепи Твои; дай мне это, ибо Тебе известно, почему я этого жажду.

Султан схватил его за трясущуюся бороду и, держа его голову прямо, сказал:

— Смотри на свой город, василевс Иоанн Ангел!

Господин мой, собрав остаток сил, прошептал:

— Я вижу красоту моего города. Сюда вернется еще раз мое астральное тело. Вернется к руинам этих стен. Как путник в оковах времени и пространства я сорву когда-нибудь в расселине стены темный цветок — в память о той, которую я любил. А ты, Мехмед, ты никогда не вернешься.

Вот так умер господин мой, Иоанн Ангел, в пурпурных башмаках. Когда душа его отлетела, турки отсекли ему голову и бросили тело в море — в порту, где другие трупы, разлагаясь, отравляют воду.

Повелев признать себя наследником императоров, султан отослал из города свое войско, а из залива — свой флот, и позволил оставшимся в живых грекам избрать себе патриарха. Мы выбрали монаха Геннадия, самого святого человека в городе. Турки пощадили этого инока, зная о его громкой славе. Султан принял его в своем шатре и объявил патриархом Константинополя, как делал раньше император, и в знак милости своей подарил Геннадию великолепный епископский посох и драгоценную чашу. Таким образом султан выполнил свое обещание, позволив грекам открыто исповедовать в городе христианскую веру и самим решать все споры между собой. Мехмед отдал нам также несколько храмов, чтобы было где проводить христианские службы, другие же соборы приказал освободить, и они стали теперь мечетями во славу Бога ислама.

Городу Пере, что напротив порта, в награду за нейтралитет и услуги, оказанные туркам во время осады, султан даровал торговые привилегии, которыми издавна пользовались здесь генуэзцы. Но стены Перы, защищавшие город с суши, Мехмед повелел снести; дома тех, кто бежал из Перы, опечатаны, а все имущество этих людей описано и отойдет султану, если владельцы не вернутся в течение трех месяцев и не предъявят прав на свою собственность.

В Константинополь тоже вернулись многие люди, недавно в страхе бежавшие от турок, и султан обещал взять под свое покровительство тех греков, которые прибудут в город и смогут доказать свое благородное происхождение. Таких он повелел потом немедленно казнить. Мехмед пощадил лишь бедных людей и разрешил каждому зарабатывать на жизнь своим ремеслом, трудясь на благо его державы. Помиловал он и ученых географов, историков и императорских мастеров и взял их к себе на службу. Но от султана не дождался пощады ни один философ.