снова появилась и взялась за работу, женщина с рукой в гипсе, непоседа по натуре, внимательно наблюдала за работой мужчин, интересовалась деталями, давала распоряжения. Мужчины приходили каждый день утром и работали до самого вечера. Видя, что бригада наконец серьезно взялась за работу, Анна Гавриловна успокоилась.

Не по своей прихоти тянули с ремонтом мужички. Знакомая история: наберут заказов, а потом бегают от точки к точке, чтобы выполнить все. Не стоит их судить — сегодня есть работа, а завтра ее может и не быть.

Но и заказчика можно понять. Ни о чем больше он не может думать, кроме затеянных ремонтных работ. Мыслями, временем и финансами заказчик накрепко привязан к решению проблемы, одной цепью скован с теми, от кого зависит исход дела. Он сердится, негодует, названивает подрядчику, укоряет его в затягивании работ и…ждет. Дело будет сделано. Но когда? Это уже другой вопрос. Об этом думала Анна Гавриловна, наблюдая за деятельностью ремонтников.

У каждого из трех подрядившихся была своя обязанность. Богдан Михайлович, как представился ей руководитель этой «компании», мужчина серьезный, деловой, частенько звонил по старенькому мобильнику, отлучался на своем поезженном «Москвиче» в магазины и еще неизвестно куда. Время от времени заказывал щебень, отсев, цемент, какие-то инструменты, пленку, сетку. Честно привозил счета и отдавал их к оплате хозяйке. Расходы оказались значительнее тех, на которые рассчитывала Анна Гавриловна. Она чертыхалась про себя, но стоически искала деньги и не возмущалась.

С хозяйкой бригадир не спорил, советовался, выполнял её требования. При этом поглядывал знающе, с уверенностью в том, что не обидит себя, не упустит своего. Делал он то, что считал нужным. Так же, как его подсобники, стоял у бетономешалки, помогал вытряхивать готовый раствор в ведра, но в руки емкости не брал. Разносили готовую смесь Николай и Андрей. Одним словом, начальник.

Николай, так звали мужчину невысокого роста, крепенького телосложения, выполнял основную работу: ему доверяли разглаживать раствор, наводить на бетоне глянец. Анна Гавриловна следила за его спокойными, уверенными движениями, отмечала ловкость рук. Видно было, что в бетонировании он разбирался. Как-то хозяйка с ним разговорилась.

− Николай, вы, видно, давно такой работой занимаетесь. Вон как рейкой поверхность вымеряете.

− Приходилось, − спокойно уронил Николай.

− А почему не работаете где-нибудь на производстве?

− Я на пенсии по инвалидности.

− Маленькая, видно, пенсия, что соглашаетесь на такой нелегкий труд. Вредно, наверно, для вашего здоровья.

− Семья большая, детей шесть человек.

− А взрослые дети есть?

− Два сына. Учатся в колледже. Остальные школьники.

Анна Гавриловна сама была из многодетной семьи, знала, сколько всего нужно, чтобы содержать ее. Поэтому пожалела: «Да, нелегко приходится этому человеку».

Худощавого, на вид слабосильного мужчину звали Алексеем. По всему было видно, что в этой небольшой команде он играет последнюю роль. По указанию бригадира или Николая Алексей выкапывал углубления, складывал в кучки камни, носил и загружал в бетономешалку стройматериалы. В общем, выполнял самую трудоемкую работу и делал ее с какой-то покорной старательностью.

− Алексей, как аккуратно вы все делаете, − однажды обратилась к нему хозяйка. — Видно, строгий у вас бригадир.

− Петрович все знает. Он прорабом когда-то работал. А сейчас вот мы с ним.

− Петрович? Я о Богдане Михайловиче говорю!

− Так он Иван Петрович, − и замолчал.

− А, Петрович! — быстро нашлась Анна Гавриловна. — Вот память куриная. Конечно, Петрович! А я все Богдан Михайлович да Богдан Михайлович. Пойду, что-то рука разболелась. − И в полном смятении вошла в дом.

«Как это Иван Петрович! — заволновалась она. — Ведь он назвался Косенко Богданом Михайловичем и договор подписал. Что же выходит: бригадир солгал? То-то на моем договоре какую-то странную подпись поставил, а потом в карман сунул как ненужную бумажку».

На душе было противно. Ее надули как глупую бабенцию, возомнившую себя умной, предусмотрительной.

«Договор составила! В двух экземплярах! — мысленно язвила Анна Гавриловна. — Тьфу на тебя! То есть — на меня! Денег вон сколько уже ухлопала, а работы еще много. Иван Петрович! Наверно, и фамилия у него другая. И зачем же все это? Зачем было врать? Что делать? Изобличить обманщика, плута или молчать?»

Анна Гавриловна в душе глубоко верила в людскую правдивость и благородство. А договор с подрядчиком составила для страховки. В нем перечислила все виды работ, чтобы не забыть чего-нибудь.

Вера в людскую добропорядочность не раз ее подводила. То, еще в молодости, цыганка ей голову заморочила, все деньги выманила. То смазливый попутчик на железнодорожном вокзале признавался наивной девчонке в любви с первого взгляда, а потом оказался знакомым ее друзей, известным балаболом и бабником. То своей ложью жестоко ранил возлюбленный, который накануне ухода в армию провел ночь с доступной девицей. И вот уже вся голова седая, и опыт жизненный большой, а все таким же наивным и доверчивым было ее сердце.

И неожиданно уязвленная до отчаяния женщина вспомнила одну историю, случившуюся с ней год назад в Москве июльским летним днем.

Поезд «Северобайкальск — Москва» прибыл на Ярославский вокзал столицы России рано утром. Небо над городом уже посветлело, но фонари еще ярко светили пассажирам, тянущим дорожную кладь из надоевших за долгий путь вагонов.

Платформа, на которую шагнула Анна Гавриловна, слегка закачалась. Пришлось остановиться, чтобы вдохнуть прохладный воздух. «Наверно, давление поднялось», − решила женщина и медленно побрела к зданию вокзала. Войдя в помещение, увидела пустующий уголок со скамейками, огороженный трубными решетками. Вошла, села, достала из дорожной сумки автоматический тонометр и начала измерять давление. Рядом на сиденье опустился человек, на которого она даже не взглянула.

Давление действительно оказалось высоким. Путь от Братска до Москвы неблизкий. Укачало немолодую женщину за долгие дни пути по железной дороге. Запив таблетку водой, Анна Гавриловна затихла: скоро станет легче, и можно будет отправляться дальше, на Киевский вокзал. А там на другой поезд.

− Женщина! — услышала она молодой мужской голос и взглянула на человека, сидящего рядом. — Вы не посмотрите за моим рюкзаком? Покурить очень хочется.

− А вы не боитесь, что я ваш рюкзак уведу? − вяло улыбнувшись, проговорила уставшая пассажирка.

− Нет, не боюсь, − ухмыльнулся парень и двинулся к выходу из здания.

Парню было лет сорок.