осветил ей лицо.

— Ух ты, какая птичка к нам залетела. Вот и развлечение нам пацаны на сегодня. Такую кралю грех не приласкать.

На Дашу накатила паника. Из глаз брызнули слезы.

— Ну, ну. Не реви. Мы тебя не обидим. Только помнем немного. — Заржал чей-то голос.

— А я ее знаю. Она в моей школе училась. На два класса младше. Кажись, Дашей зовут.

Голос четвертого парня показался Даше смутно знакомым. Она замычала в знак согласия. Если он её узнал, может, отпустят? Не станет же он обижать знакомую девчонку?

— Значит Даша. Классное имечко, мне нравится. Ну, что Даша составишь компанию одиноким парням. Подари нам свою любовь и ласку.

От страха Даша задергалась ещё сильнее. Потом вдруг, вспомнила, чему ее учил, двоюродный брат Гриша. Девушка немного расслабилась и затихла в руках бандита. Это заставило его немного ослабить хватку. Даша вонзила зубы в руку, зажимавшую ей рот, и со всех сил ударила каблуком по ноге. Руки, державшие ее, разжались и девушка прыгнула в кусты.

— Это сучка меня укусила! Держи её. Не дайте ей уйти!

— Стой тварь! Всё равно догоним!

— Влад окружай её справа.

Даше ещё никогда не приходилось так быстро бегать. Сердце стучало в висках, дыхания уже не хватало, но останавливаться было нельзя. Ужас гнал девушку вперёд. За спиной и где-то справа трещали кусты под ногами преследователей. Вдруг левая нога попала в ямку и подвернулась. Со всего размаха Даша упала на колени и пропахала руками землю, сдирая кожу с ладоней. Снова подскочила и тут же охнула от боли в лодыжке. Этой заминки хватило для преследователей. Дашу сбили с ног и придавили тяжёлым мужским телом сверху.

— Попалась сучка! Пацаны, я её поймал!

Даша завизжала.

— Андрюха руки ей держи. Влад ноги.

— Да заткнись ты уже. — И Дашу ударили по лицу. — Подол ей задери и в рот запихай, чтоб не орала.

Чьи-то руки начали задирать подол сарафана и запихивать его в рот. Даша сопротивлялась, как могла, но ещё один удар по лицу заставил ее потерять сознание.

— Притихла. Ну, кто, пацаны, первым будет? А то я могу.

— Давай Леха. Я вторым буду.

Даша очнулась от того что её запястья крепко связали. Руки завели за голову и привязали к дереву. Кто-то другой в это время стягивал с нее трусы.

Даша в ужасе пыталась кричать, но кляп во рту глушил все звуки.

— Очнулась. Ноги, ноги ей держите.

Чужие руки шарили по ее телу, больно сжимая грудь, затем ее укусили. Даша задергалась. Парни заржали. Один из них пристроился между ее ног, больно схватил за бедра. Затем ее обожгло кипятком между ног.

— Надо же целка попалась. — Парни снова противно заржали.

Даша заплакала. Этого не может быть. Этого не может происходить с ней. Только не с ней. За всю жизнь она никого не обидела. Она всех старалась любить. За что с ней так? В чем ее грех? Боль разливалась по ее телу и с каждой минутой становилась всё сильней. Но это всё никак не заканчивалось. После первого пошёл второй. Потом третий, четвертый. Даша хотела ничего не чувствовать, но сознание было четким и она продолжала всё слышать и чувствовать. Она слышала, как грязно глумились над ней эти парни. Над её слезами, ее болью. Её тщетными попытками освободиться. Веревка впилась в ее запястья, причиняя боль. Между ног всё горело огнем. Вся шея и грудь были в укусах и синяках. Спиной Даша чувствовала каждый камешек, что лежали под ней и когда очередной мужик толкался в неё, они больно впивались в позвоночник. Вскоре Даша уже не сопротивлялась. Она лишь желала, чтоб это всё скорее закончилось, и ее поглотила темнота. Когда парни отошли от неё, появилась надежда, что они удовлетворились и оставят её в покое. Снова чиркнуло колёсико зажигалки. Парни курили. Потом послышался звук открывающейся бутылки. Снова пили.

Даша лежала и смотрела вверх. Сквозь листву деревьев виднелось ночное небо. Звёзды уже померкли. Наступало утро.

— Как там мой Саша. Наверное, скучает. — Подумала девушка. И вдруг мысль как молния озарила. Не будет больше Саши! НИЧЕГО НИКОГДА НЕ БУДЕТ! Белого платья не будет! Свадьбы не будет! Зачем ему грязная девка! Они убили ее! Растоптали ее душу! Надругались над её телом, её мечтами! Осознание непоправимости произошедшего, скрутило невыносимой болью. Захотелось кричать, чтоб хоть как то погасить эту невыносимую боль.

— Смотри-ка, девка очнулась. Ну, что, пацаны, по второму кругу пойдем?

Снова на Дашу навалилось чужое тело и снова ее начали терзать. Но она уже ничего не слышала и не чувствовала, провалилась в спасительную темноту.

Глава 2

Константин Григорьевич проснулся очень рано. Его жена Верочка страдала бессонницей и заснула только под утро. Тихо чтоб ее не разбудить он прошел на кухню и поставил чайник на плиту. Подошёл к окну отодвинул шторы и вышел на балкон. Город ещё спал. Из парка через дорогу раздавались трели птиц. Кажется, пел соловей. Константин Григорьевич постоял минут десять полюбовался на просыпающийся день. Показались первые лучи солнца, окрасив дома в золотистый цвет. Тихо. Красиво. Из центральных ворот сквера шатаясь, вышли четыре молодых человека. Даже на расстоянии было видно, что парни сильно пьяны. Они перешли дорогу и пошли по тротуару, в сторону центра города. Пенсионер, перегнувшись через перила балкона, внимательно наблюдал за ними.

— Ну конечно кто б сомневался, опять Алексей пьян. И в кого только уродился тунеядец, алкоголик. Родитель, уважаемый человек, а сын позор своего отца.

И вот чего спрашивается, им не хватает? Достаток в доме есть, уважаемые родители. В институт устроили, шмотки — импортные. Живи да радуйся. Ан, нет. Все чего то не то да не так. Совсем я не понимаю современных молодых людей.

Константин Григорьевич налил себе чаю, намазал хлеб маслом и посыпал сверху сахаром. Начал завтракать. В кухню вбежала маленькая лохматая собачонка.

— Стареем, стареем моя хорошая. Уже я раньше тебя вставать начал. — Потрепал виляющую хвостом собачонку по голове. — Ну что дорогая гулять пойдем?

Константин Григорьевич оделся, взял собачонку на поводок и тихонько, чтоб не разбудить жену закрыл входную дверь.

Они с Гердой (так звали собачку дворцовой породы), любили гулять по утрам в парке пока народа ещё не было. Можно было спокойно отпустить собаку побегать без поводка. Они прогуливались неторопливо по дорожкам парка, как вдруг Герда остановилась, принюхалась к чему-то и рванула в кусты. Через минуту раздался ее заливистый лай.

— Герда, Герда иди ко мне маленькая. — звал собаку хозяин. Но Герда продолжала лаять и на зов не шла. Константин Григорьевич крехтя полез за ней в кусты. На небольшой полянке лежала девушка. Ее руки были связаны