чего там было двенадцать? А? Ну, ответь!
Лицо Димы показало, что данный вопрос он считает личным выпадом против себя и подвохом. Он невольно переспросил:
— А?
— Я спрашиваю: чего оказалось двенадцать в этой задаче? Ты помнишь?
— Неа, — сердито выдавил из себя Дима и отвернулся столь решительно, что весь класс поглядел в ту сторону, куда ушла его голова.
— Ну, как же ты не помнишь, — искательно начала учительница. — О чем шла речь в задаче? Знаешь?
— Неа…
— Хорошо, я тебе напомню: там сказано, что у мальчика было двадцать пять яблок… Ты любишь яблоки, Дима?
Шустрый Вовка Калинниченко поднял руку кверху с поспешностью, необычной даже для него…
— Тебе что, Вова?
— Я хотел сказать, что я люблю яблоки, Лилия Ивановна! — бойко отрапортовал Вова, вскочив со скамьи, как пружинный чертик.
— И я! И я! И я! — подхватили дети.
— Тихо, ребята! Сейчас мы толкуем не о том. Сейчас я хочу узнать: помнит ли Дима Бочков задачу?..
Голоса умолкли. Но Дима не спешил с ответом. Он стоял, скрестив руки за спиной, словно ждал нападения.
— Ну, так вот, Димочка, что же сделал в задаче тот мальчик со своими яблоками?
Дима еще немного посопел и, не внимая подсказываниям, которые гудели уже со всех сторон, выговорил кратко и энергично:
— Съел.
— Как?! По-твоему, мальчик может съесть сразу двадцать пять яблок?!
— Может! — отрезал Дима и еще раз отвернулся.
— Сомневаюсь, — с фальшивой улыбкой заметила учительница. — Если бы ребенок съел сразу столько яблок, то…
— У него было бы расстройство желудка! — восторженно выкрикнул Вова Калинниченко, счастливый возможностью обнаружить свою смекалку и в то же время высказать в классе сомнительную мысль.
Ребята дружно захохотали. С трудом наведя порядок, Лиля обратилась к Диме, который успел уже сесть:
— Встань, встань, Дима! Наш разговор еще не окончен.
Дима встал, всем видом своим показывая, что он предпочел бы, чтобы разговор этот уже был закончен.
— Итак, у мальчика было двадцать пять яблок. Что же он с ними сделал? Ты можешь мне ответить, Дима?
— Неа…
— Ну, хорошо. Я тебе напомню: десять яблок он отдал своим товарищам, а сам съел — сколько? Ну?
— Остальные! — отрезал Дима.
— А вот и не все остальные! Пятнадцать яблок — это тоже многовато. Кто помнит: сколько яблок съел тот мальчик? Вова, опусти руку. Все уже поняли, что ты знаешь задачу. Рита, отвечай ты.
— Он шъел вшего три яблошка, — достойно ответила шепелявая (по причине выпадения молочных зубов) Рита, чуть приподнявшись над партой.
— Правильно. Садись, Рита.
— Ну и дурак!
— Кто сказал «дурак»? Ты, Вова?
— Ага. Я. Если бы у меня было столько яблок, как у того дурака, я бы слопал десяток, а не три фиговых яблочка…
— Вова, Вова, ну, какие ты говоришь слова! Разве можно мальчика называть «дураком»? Разве можно говорить «лопать»? Разве… сядь сейчас же! Дима, теперь ты понял задачу?
— Неа… то есть ага. Понял.
— Ну, вот видишь! Значит, ты можешь, если хочешь. Садись, Дима. Я тебе ставлю тройку…
И под удивленный ропот класса Лиля, краснея от нелепости своего положения, начертила в журнале аккуратную тройку против фамилии «Бочков»…
На следующей перемене, Лиля, возвращаясь в учительскую, опять встретила Татьяну Степановну. Покраснев еще раз, учительница сказала:
— Только что у меня Дима Бочков ответил на тройку…
— Вот видите! — отозвалась завуч. — Вы же можете, когда хотите!