повезло.

– Больше, чем Крису, – согласился он. Но ему повезло еще и потому, что его любила Констанс, хотя они за эти дни ни разу не говорили на эту тему. Он просто ждал, пока придет их час, и верил, что однажды это произойдет. – Думаю, ты должна знать, – сказал он, тщательно подбирая слова, – что Крис догадывался о махинациях со стороны Тэлботов.

Брови Констанс взмыли вверх.

– То есть, если бы он не умер, то мог что-то сделать? Ты это имеешь в виду? Но почему он ничего не сказал мне? Впрочем, дома мы избегали говорить о работе. Мне иногда казалось, что Крис-руководитель фирмы и Крис-семьянин – это два разных человека.

– Дело в том, что твой муж собирался предпринять кое-какие шаги, – негромко сообщил Дориан. – Он пошел к Тэлботам и пригрозил им судом, если они не исправят недоделки.

– И что дальше?

После нескольких секунд молчания Дориан ответил, и голос у него звучал сдавленно и глухо:

– Его заставили молчать.

Глаза ее расширились, дыхание замерло.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Его смерть не была результатом несчастного случая, Конни.

– Иначе говоря, это было спланированное убийство?

– Боюсь, что да.

Констанс закрыла руками рот.

– Но коронер вынес вердикт о несчастном случае! – Две большие слезы выкатились из ее глаз и поползли по щекам.

Дориану хотелось обнять и утешить ее, но он сдержался. Он должен был досказать историю до конца.

– Все было сделано так, что комар носа не подточит. Бретт Форбс кое-что заподозрил и пошел в полицию, но его там сочли параноиком. Когда же Тэлботы узнали об этом визите, они дали Бретту понять, что следующий несчастный случай может произойти с ним самим. Беднягу запугали до смерти, так что даже я из него слова не мог выдавить.

Констанс задрожала всем телом, и в глазах ее появился ужас.

– А ты не думаешь, что с тобой тоже?..

– Нет, – резко оборвал он ее. – Я сам виноват. Насколько я понимаю, Тэлботы вышли из дела, как только возникли нелады с галереей. Думаю, они страшно перепугались.

– А этот человек, который уронил кирпичи на Криса… Что произошло с ним? – спросила Констанс, побледнев.

– С ним все в порядке, и нам известно, где он живет.

– Нам?

– Мне и детективу, которого я нанял, – пояснил Дориан. – Я довел свое расследование почти до конца, когда попал в больницу. Сегодня эта работа закончена, и материалы переданы прокурору. – Он сел рядом с ней и положил руку ей на плечо. – Извини, но я должен был рассказать тебе это, потому что знаю, как ты любила Криса.

– Я его не любила, – сказала она тихо.

Дориан подождал, пока сердце у него чуть успокоится, и только потом сказал:

– Но ты говорила…

– Я помню, что говорила, – сказала она. – Мне он нравился, я уважала его. Нам было хорошо вместе, и, может быть, я даже любила его, но совершенно не так, как тебя. – Последние слова прозвучали так тихо, что их почти не было слышно.

– Так почему же ты лгала мне? – спросил он негромко.

– Я защищалась.

– Ты не желала признаться, что по-прежнему любишь меня?

– Да.

Это было самое тихое «да», которое он когда-либо слышал в жизни. Застонав, он обнял Констанс и прильнул к ее губам.

Сердце бешено колотилось у него в груди, кровь ускорила свой бег по жилам. Ему хотелось овладеть ею сейчас же. Но готова ли к этому Констанс? Не слишком ли он спешит?

Дориан ощутил на вкус мягкие, влажные глубины ее рта, осыпал поцелуями любимое лицо, поймал ладонями мягкие округлости грудей. О небо! Дрожащими от нетерпения руками он расстегнул пуговицы ее блузки, затем – лифчик, любуясь нежными полушариями.

Какое долгожданное блаженство прикасаться к ней!

Склонив голову, он целовал соски, покусывал, щекотал их кончиком языка. Глаза Констанс закрылись, голова откинулась назад, дыхание участилось.

И вдруг боль пронзила его голову, и он понял, что позволил себе слишком много. Проклятье!

– Дориан! – Как всегда, Констанс мгновенно почувствовала перемену в его настроении. – Голова?

– Извини…

– Не надо! – Она ласково погладила его по волосам. Тепло ее руки постепенно снимало боль.

И Констанс почувствовала, когда ему стало легче. Он еще не сказал ни слова, а она уже все знала.

Теперь настал ее черед говорить. Пока они рядом, пока он готов слушать ее… и до того, как они станут окончательно близки, потому что тогда ему будет гораздо трудней уйти от нее.

– Мне тоже нужно сказать тебе кое-что, – сказала она, приглаживая колкий ежик его коротко остриженных волос. Дориана это не портило, даже делало еще более мужественным и сексуальным.

– Если это плохая новость, то я не желаю ничего слушать, – сказал он, закидывая голову так, чтобы видеть ее лицо.

Но Констанс даже не улыбнулась.

– Ты хотел узнать, почему я ушла от тебя. По-моему, и в самом деле важно…

– Конни! – Он сел и поймал ее руку. – С прошлым покончено. Я не хочу вспоминать о нем. Перед нами будущее, и я надеюсь – нет, молюсь о том, чтобы оно было счастливым. И, пожалуйста, больше ни слова!

– Дориан, ты не понял! Я…

И снова он прервал ее.

– Я не желаю больше страдать. И, как мне кажется, ты тоже. Не трави себя чувством вины: мы оба наделали кучу ошибок. Я просто прошу тебя: начнем все сначала.

Констанс вздохнула. Он не давал ей сказать и слова. Но она больше не могла молчать. Оставалось ждать более удачного момента.

В конце недели Констанс, как всегда, отправилась на кладбище. Она сказала Дориану, что едет в Шеффилд, и предложила ему составить ей компанию, но предупредила, что собирается обсудить кучу деловых вопросов с Камиллой.

Положив перед надгробием аккуратный букет розовых гвоздик, она рассказала Мэри о несчастном случае, от которого чуть было не погиб ее отец, и том, что они, ее папа и мама, теперь живут вместе.

Когда она вернулась домой, Дориана там не было. Констанс даже обрадовалась: после посещения кладбища ей хотелось хотя бы несколько часов побыть одной.

… Дориан ни на секунду не поверил, что Констанс действительно собирается к Камилле. Почему, он и сам не знал, просто так ему показалось. Но, не показав виду, он дал ей уехать и последовал за ней. Увидев, куда она направилась, он удивился. Почему она скрыла, что собирается навестить могилу Криса? Он бы это понял и принял: что может быть более естественного, чем почтить память усопших родственников?

Спрятавшись за деревьями, он смотрел, как она встает на колени и кладет у надгробия цветы, а потом, склонив голову, то ли молится, то ли разговаривает с покойником.

Дориан никогда не видел ее такой печальной. Неужели она говорила неправду, утверждая, что никогда не любила Криса? Что это – очередная ложь во спасение? Он ощутил неприятный вкус во рту при одной