удалилась со сцены. Потрясающая девушка!
– Не то слово! – кивнула Констанс.
– Но мы отвлеклись. Если ты решила, будто я отвернусь от тебя только потому, что ты не можешь иметь детей, значит, ты плохо меня знаешь.
– Так ты?.. – с надеждой встрепенулась она.
– Я люблю тебя, дурочка! Тебя! И я хочу, чтобы ты была со мной до конца жизни.
– Тогда, возможно, мы могли бы кого-нибудь усыновить или удочерить…
– Об этом мы еще успеем поговорить, – сказал он. – А вот что нам нужно сделать, не откладывая в долгий ящик, так это отправиться в постель. Вместе. Тебе так не кажется?
Констанс, улыбнувшись во весь рот, кивнула. Последние ее сомнения улетучились, и она чувствовала себя восхитительно свободной, будто сбросила гору с плеч. Она знала главное: Дориан любит ее.
На следующее утро, после восхитительной ночи любви, равной которой она не могла припомнить, позвонила Бернис.
– Откуда ты звонишь? – спросила Констанс, пытаясь угадать, в какой части света мать и отчим наслаждаются сейчас отдыхом.
– Из дома. У меня началась такая жуткая морская болезнь, что пришлось прервать наше путешествие. Я только что звонила в Америку и обнаружила, что тебя там нет.
– Да, отъезд пришлось отменить в последний момент, потому что Дориан…
– Да, я знаю, – оборвала ее мать. – Бретт позвонил в офис, и ему сообщили о несчастном случае. Как сейчас Дориан?
– Он уже поправляется, – сказала Констанс. – После завтрака я заеду, и мы обо всем поговорим. У меня для тебя хорошие новости. Нет, нет, придется подождать, пока я приеду.
Она повернулась к Дориану.
– Молодожены дома. У матери началась морская болезнь, и они вернулись.
– Бедная Бернис, – сказал он сочувственно. – А что именно тебе пришлось отменить из-за несчастного случая со мной?
Придется быть правдивой до конца, поежившись, подумала Констанс и призналась:
– Отъезд в Америку.
– Что?!
Она невольно рассмеялась, настолько смешным было выражение лица Дориана.
– Я боялась, что ты пригласишь меня на свою свадьбу с Андреа, и вообще не хотела оставаться там, где постоянно была бы в курсе твоих дел. Я решила уехать из Англии на год, упаковала чемоданы, и вдруг мне на глаза попалась газета с сообщением о несчастном случае. Если бы не это, я сидела бы сейчас на ранчо у родственников Криса и ведать не ведала, что с тобой происходит.
Дориан ласково привлек ее к себе и воздел глаза к небу.
– Спасибо тебе, Господи!
– Я уже тысячу раз благодарила его, – рассмеялась Констанс.
– На какое время намечен наш визит к матери?
– Поедем сразу после завтрака?
– А что делать, если вместо еды я хочу…
– Я тоже, – смущенно улыбнувшись, призналась Констанс.
Только ближе к полудню они смогли, наконец, выехать из дома.
Для Бернис оказалось полным сюрпризом увидеть дочь вместе с Дорианом, но на сей раз она обошлась без своих обычных ядовитых комментариев и просто поинтересовалась его здоровьем. Зато на редкость озабоченным выглядел Бретт. – Какая жалость – внезапно прервать свое свадебное путешествие! – сочувственно сказала Констанс. – Бедная мама! Это, должно быть, было ужасно? – И не напоминайте! – В глазах Бретта мелькнул смех. – Меня морская болезнь разобрала, как только я ступил на берег. Что желаете выпить, Констанс? Вина? А вы, Дориан, наверное, предпочтете виски? Дориан и Констанс переглянулись. – Думаю, – сказал он, – шампанское будет более уместно. Кстати сказать, на всякий случай я прихватил его с собой. – И он жестом фокусника выставил на всеобщее обозрение спрятанную за спиной бутылку. – Мы решили пожениться, – объявила Констанс, сияя от счастья. Бернис испустила сдавленный вопль, но тут же, к совершенному изумлению дочери, сказала: – Я рада за тебя, дорогая. – И, обращаясь к Дориану, добавила: – Я была несправедлива по отношению к тебе, но теперь буду гордиться таким зятем. Бретт, деликатно поинтересовавшись, что стало с Андреа, тоже принес свои поздравления. Они откупорили шампанское, выпили за будущих супругов, и Констанс отправилась на кухню помочь матери. – Я должна извиниться перед тобой, – начала Бернис, – за то, что я упорно не давала Дориану возможности поговорить с тобой. Он звонил тогда, не переставая, но я была непреклонна. Мне искренне жаль. Я считала, что действую тебе во благо.
День прошел незаметно. Помимо прочего за столом обсуждался ход судебного дела против Тэлботов по обвинению в жульничестве, махинациях и организации убийства. Пресса широко обсуждала этот процесс, и в результате репутация Дориана Клиффорда и фирмы «Си-Би-Эй» была полностью восстановлена. Когда Констанс и Дориан ехали домой, она передала ему разговор с матерью. – Она призналась, что скрывала от меня твои звонки и визиты. Он лишь усмехнулся. – Рад слышать, что инициатива исходила не от тебя, потому что тогда я подумал, будто ты действительно возненавидела меня. – Этого не было никогда, – твердо заявила Констанс. – Раз так, то это не имеет никакого значения, – сказал он, поймав ее руку. – Забудем обо всем плохом, Дориан, – сказала она. – Я всегда любила тебя, и это главное.
– … А теперь жених может поцеловать невесту! Это был счастливейший день в жизни Констанс. Выходить за Дориана в первый раз было славно, но то, что она ощущала сейчас, не поддавалось никакому описанию. Пройдя столько испытаний, они знали, что ничто уже не разлучит их. Поцелуй оказался таким долгим, что викарию пришлось кашлянуть, дабы напомнить молодым, что они в церкви. Из толпы гостей на них смотрела сквозь слезы Андреа. Гарри тоже хотел приехать, но не смог. Он прислал свои поздравления и наилучшие пожелания. Бернис стояла неподалеку и плакала навзрыд. После свадебных торжеств молодые улетели в Санта-Фе, чтобы провести там медовый месяц.
– Ты счастлива? – спросил Дориан Констанс. – И ты еще спрашиваешь! – рассмеялась она. – Я не знаю лучшего места во всем мире. Белый песок, лазурное небо, колышущиеся пальмы. Чего еще может желать человек? – Я тоже, – признался он. – Похоже, этот медовый месяц включает в себя и тот, первый, который в свое время не состоялся. – Точно! – сказала она, поправляя скромное золотое кольцо, которое он второй раз надел ей на палец. Дориан хотел купить ей новое с алмазом, куда более дорогое и красивое, но Констанс сама была тверда, как алмаз. Именно это старое колечко было для нее символом их вечной любви. – Я так люблю вас, миссис Клиффорд! – А я вас, мистер Клиффорд! Я лежу здесь и думаю лишь о том, какая же я везучая! А еще мне все время хочется спросить тебя, где мы собираемся жить по возвращении в
Для Бернис оказалось полным сюрпризом увидеть дочь вместе с Дорианом, но на сей раз она обошлась без своих обычных ядовитых комментариев и просто поинтересовалась его здоровьем. Зато на редкость озабоченным выглядел Бретт. – Какая жалость – внезапно прервать свое свадебное путешествие! – сочувственно сказала Констанс. – Бедная мама! Это, должно быть, было ужасно? – И не напоминайте! – В глазах Бретта мелькнул смех. – Меня морская болезнь разобрала, как только я ступил на берег. Что желаете выпить, Констанс? Вина? А вы, Дориан, наверное, предпочтете виски? Дориан и Констанс переглянулись. – Думаю, – сказал он, – шампанское будет более уместно. Кстати сказать, на всякий случай я прихватил его с собой. – И он жестом фокусника выставил на всеобщее обозрение спрятанную за спиной бутылку. – Мы решили пожениться, – объявила Констанс, сияя от счастья. Бернис испустила сдавленный вопль, но тут же, к совершенному изумлению дочери, сказала: – Я рада за тебя, дорогая. – И, обращаясь к Дориану, добавила: – Я была несправедлива по отношению к тебе, но теперь буду гордиться таким зятем. Бретт, деликатно поинтересовавшись, что стало с Андреа, тоже принес свои поздравления. Они откупорили шампанское, выпили за будущих супругов, и Констанс отправилась на кухню помочь матери. – Я должна извиниться перед тобой, – начала Бернис, – за то, что я упорно не давала Дориану возможности поговорить с тобой. Он звонил тогда, не переставая, но я была непреклонна. Мне искренне жаль. Я считала, что действую тебе во благо.
День прошел незаметно. Помимо прочего за столом обсуждался ход судебного дела против Тэлботов по обвинению в жульничестве, махинациях и организации убийства. Пресса широко обсуждала этот процесс, и в результате репутация Дориана Клиффорда и фирмы «Си-Би-Эй» была полностью восстановлена. Когда Констанс и Дориан ехали домой, она передала ему разговор с матерью. – Она призналась, что скрывала от меня твои звонки и визиты. Он лишь усмехнулся. – Рад слышать, что инициатива исходила не от тебя, потому что тогда я подумал, будто ты действительно возненавидела меня. – Этого не было никогда, – твердо заявила Констанс. – Раз так, то это не имеет никакого значения, – сказал он, поймав ее руку. – Забудем обо всем плохом, Дориан, – сказала она. – Я всегда любила тебя, и это главное.
– … А теперь жених может поцеловать невесту! Это был счастливейший день в жизни Констанс. Выходить за Дориана в первый раз было славно, но то, что она ощущала сейчас, не поддавалось никакому описанию. Пройдя столько испытаний, они знали, что ничто уже не разлучит их. Поцелуй оказался таким долгим, что викарию пришлось кашлянуть, дабы напомнить молодым, что они в церкви. Из толпы гостей на них смотрела сквозь слезы Андреа. Гарри тоже хотел приехать, но не смог. Он прислал свои поздравления и наилучшие пожелания. Бернис стояла неподалеку и плакала навзрыд. После свадебных торжеств молодые улетели в Санта-Фе, чтобы провести там медовый месяц.
– Ты счастлива? – спросил Дориан Констанс. – И ты еще спрашиваешь! – рассмеялась она. – Я не знаю лучшего места во всем мире. Белый песок, лазурное небо, колышущиеся пальмы. Чего еще может желать человек? – Я тоже, – признался он. – Похоже, этот медовый месяц включает в себя и тот, первый, который в свое время не состоялся. – Точно! – сказала она, поправляя скромное золотое кольцо, которое он второй раз надел ей на палец. Дориан хотел купить ей новое с алмазом, куда более дорогое и красивое, но Констанс сама была тверда, как алмаз. Именно это старое колечко было для нее символом их вечной любви. – Я так люблю вас, миссис Клиффорд! – А я вас, мистер Клиффорд! Я лежу здесь и думаю лишь о том, какая же я везучая! А еще мне все время хочется спросить тебя, где мы собираемся жить по возвращении в