Сказано, что ведьмы вышли на охоту за кольцом? Значит ведьмы (вернее «женщины, наделенные паранормальными способностями») именно туда и вышли. Сказано, что местные спецслужбы в панике, а заграничные послали Шотландца? Значит, так и есть — сегодня днем прибудет Алли Гатор, очкастый парень из Эдинбурга с крокодильей хваткой, по сравнению с которым Джеймс Бонд — мальчик для битья на службе Ее Величества.

Но Иннокентий Аполлинарович даже ему не верил, хоть и приходилось с этим уникумом сотрудничать. И уж тем более не верил нынешним службам безопасности — жалкой пародии на то, что было некогда в той, уже не существующей стране. Он никому не верил — если уж Моисей назвал события «бардаком», значит они принимают самый неприятный ход из всех возможных, и если что-то не предпринять незамедлительно — последствия могут быть самые непредсказуемые. Столько десятков лет потрачено не для того, чтоб все рухнуло по чистой случайности, которую даже он не смог предусмотреть…

— Надо разобраться! — вынес свой вердикт Иннокентий Аполлинарович. — Надо с этим разобраться и принять какие-то меры! — решил он.

Приняв подобное решение, Евстасьев, на время оставив в стороне все остальные документы, за каждый из которых иные компании и государства могли выложить десятки миллионов, прихватив послание своего агента, проследовал в ту самую дверь в уголке кабинета, о которой все в конторе знали, но никто никогда не интересовался, что же находится с другой стороны…

Краткая биографическая справка.

Иннокентий Аполлинарович Евстасьев (агент Скалистый), бывший спецагент

1931 г.р., бывший директор «ящика», настолько секретного, что о нем в 1991 году просто забыли, сумел поставить разработки спецслужб на коммерческую основу, превратив институт в прибыльное предприятие. В битву втягивается по своей воле, решив разобраться со странными событиями, захлестнувшими Киев, не доверяя никаким спецслужбам.

* * *

Зинаида Генриховна Лобная была настоящей русской женщиной. Это нынешние дистрофические нимфетки себя диетами травят да фитнесом калечат, Зинаида Генриховна никогда этими пороками современной цивилизации не утруждала. Это именно такие, как она, способны коня на скаку остановить да в горящую избу войти. Мечта любого настоящего мужика — рост метр восемьдесят пять, фигура 120-120-120, вес 120, формы такие, что лучший херсонский арбуз от зависти удавится.

Зинаида Генриховна не шла — она плыла по жизни. Не так, как плывет яхта или катер, а настоящим ледоколом, грудью пробивая себе дорогу. В двадцать восемь лет у нее было все, о чем может только мечтать женщина — любимый муж, интересная работа, возможность каждый день заниматься шопингом в самых элитных бутиках Киева. Разве что детей не было, но Зинаида Генриховна не спешила их заводить, в силу ее с мужем работы на детей просто не оставалось времени. Но «госпожа Лобная», как ее с уважением называли подчиненные, была абсолютно уверенна в своей способности родить столько детей, сколько надо будет, без каких-либо неприятных последствий для здоровья.

Зинаида Генриховна очень не любила свое имя. Корни этой нелюбви произрастали из раннего детства, когда ее во дворе вся ребятня иначе как «Зинка-Корзинка» не называла. Но самыми тяжелыми были школьные годы, когда созревшую в весьма юном возрасте девушку вся школа знала как «Зину — Две Корзины». Даже учителя, особенно мужского пола, провожая пожирающими взглядами верхнюю половину туловища Зинаиды, часто между собой шептались: «ну у этой Зины — Две Корзины и…» Но если мужское внимание Зинаида Генриховна еще могла перенести, то постоянные насмешки девчонок, типа «эй, Зинка, сколько ты в свои Две Корзинки ваты набила?», выводили ее из себя.

С тех пор прошли годы. Из одноклассников и одноклассниц Зинаиды Генриховны кто спился, кто в тюрьме сидел, все без исключения девчонки стали многодетными матерями-одиночками, и только Сережка-олигофрен, единственный, кто был всегда равнодушен к формам Зины, стал крупны бизнесменом, управляя сетью байкерских магазинов со своей виллы на Канарах. Но отвращение к самому имени «Зина» укоренилось в душе молодой женщины, и теперь всегда она представлялась только по фамилии — Лобная. У нее даже на всех визитках так и написано было: «З. Лобная, профессиональная ведьма» на одной стороне и «Z. Lobnaja, professional which» на другой. Золотым тиснением на белом фоне.

З. Лобную уважали. Все, кто знали близко эту женщину в полном смысле этого слова, или даже просто слышали о ней, всегда ей улыбались и вежливо кланялись. За спиной З. Лобной никогда не звучали ехидные смешки, сотрудницы офиса никогда не промывали косточки своей начальнице. Даже мужчины, если и бросали взгляд на пышные формы ведьмы, то лишь с ее молчаливого позволения. Ей никогда не грубили, не дерзили, в ее присутствии высказывались всегда очень вежливо, без пошлости и хамства.

И лишь темными ночами, на кухнях, за закрытыми ставнями шепотом передавались истории об одном бедолаге, который как-то скаламбурил: «ну ты баба злобная, Зинаида Лобная», после чего… Нет, никто молнии из глаз не метал, не испепелял на месте — верховная ведьма просто наложила проклятье на наглеца и весь его род до десятого колена. Она еще со школы считалась лучшей в наложении проклятий, но тут даже сама себя переплюнула. У бедолаги сын и две дочки в притон для наркоманов попали, жена от горя повесилась, родителей парализовало, сестра была изнасилована и с ума сошла, двоюродные братья, сестры… У бедолаги была большая семья. Была. До того, как он про Зинаиду Генриховну скаламбурил в ее присутствии. Впрочем, она его потом простила… Наложила другое проклятье, и теперь бедолага счастливо жил в одной из закрытых клиник, пребывая уверенным в том, что он — Чингисхан, буквально на днях покоривший пол мира.

Но даже такой завидной судьбы для себя никто не желал, так что к З. Лобной все относились с почтением.

— Стой, стой! — оборвала она. — Еще раз! С начала! Медленно! И не заикайся ты на каждом слове, что это за ведьма, что двух фраз связать не может!

— Х-хорошо, госпожа Л-лобная, — заикаясь, пробормотала Настюха Рыжая, молодая неопытная ведьмочка, которой, именно в связи с ее неопытностью, старшие коллеги поручили сделать этот доклад. — С-сегодня ночью…

— Да не заикайся ты! Или, давай, я на тебя против заикания заклятье наложу… — предложила З. Лобная, но одних этих слов хватило, чтоб заикание моментально прошло.

— Сегодня ночью произошло крупнейшее в письменной истории нарушение астральных потоков! Сенсы посходили с ума, аппаратура зашкаливала, настройки почти всех артефактных заклинаний сбились, стихии