колебаться.
— Ну, будем считать двадцать пять, — продолжал лорд Берти.
Но прежде чем метрдотель успел ответить, дверь отворилась, и вошел мистер Кейт.
— Сэр желает утренние газеты — вот они, — почтительно сказал метрдотель и вышел.
Несколько дней спустя Кеггс предстал перед лордом Берти, находившимся в очень подавленном настроении. Не будучи по-настоящему влюбленным в Алину (лорд Берти считал бы это ниже своего достоинства), он признавал все же, что она достаточно очаровательна и богата, чтобы стать женой отпрыска благородной фамилии Стоклейг, и решил удостоить ее этой высокой чести. Все шло бы отлично без этого проклятого бульдога. Но можно ли непринужденно объясняться и поддерживать приятный разговор, когда чувствуешь устремленные на тебя глаза свирепой собаки? Проклятый бульдог ни на минуту не покидает Алину! Он повсюду следует за ней и самым свирепым образом смотрит на каждого, кто пытается приблизиться к девушке. Нет, действительно, положение становится невыносимым, и если так будет продолжаться, он просто-напросто уедет и поживет Париже. — Могу ли я сказать вашей светлости несколько слов? — спросил Кеггс. — Что такое? — Я подумал над тем, о чем вы изволили говорить со мной, ваша светлость. — Ну, и что же? Средство, которое предлагали вы, ваша светлость, чтобы отделаться от этого животного, представляет слишком серьезные неудобства. Начнутся поиски… расспросы… и преступник скоро будет обнаружен. Если ваша светлость разрешит мне изложить мои соображения… — Говорите. — Я прочел в одном журнале статью, как можно перекрашивать воробьев в снегирей или в чижей. И тут я сказал себе: почему бы нет?.. — Что — почему бы нет? — Почему бы не подменить Руби другой собакой, подкрашенной в те же самые цвета? — Какое идиотство! — воскликнул лорд Берти, сурово глядя на метрдотеля. — Ваша светлость любит употреблять слишком сильные выражения. — Идиотство, я повторяю, и вы, и ваши воробьи, и ваши снегири, и чижи!.. За кого вы меня считаете? Ведь тут вопрос идет не о птице… — Я не вижу ничего особенного в моей идее, ваша светлость. Ведь часто бывает, что и лошадей подкрашивают… Я как раз недавно говорил об этом с шофером Робертом. — Как! Вы позволяете себе рассуждать о моих делах с посторонними? — О, я только с Робертом… но я не мог поступить иначе, потому что та собака, которую можно было бы перекрасить и выдать за Руби, принадлежит именно Роберту. — Гм! — Это тоже стоило бы справедливого вознаграждения, ваша светлость. — Где он? — спросил лорд Берти. — Нет, не Роберт, я желаю видеть вовсе не Роберта… где же пес? — Там, в домике, где живет Роберт. Эта собака — постоянный товарищ игр его детей. — В самом деле? У нее хороший характер? — Очень хороший, ваша светлость. Настоящий ягненок. — В таком случае, покажите мне ее. Может быть, что-нибудь и выйдет… Кеггс слегка кашлянул. — А как же насчет вознаграждения, ваша светлость? — спросил он. — Ах, да… Я подумаю об этом. Роберт может рассчитывать… — Я думал не только о нем, ваша светлость… — Вас я тоже не забуду. — Спасибо, ваша светлость… Сколько же это выйдет? — Будем считать по два фунта стерлингов на каждого. Идет? Кеггс закачал головой. — Опасаюсь, что на таких условиях ничего не выйдет. Ваша светлость в последний раз говорили о двадцати пяти фунтах, что гораздо легче. Принимая же во внимание, что тут потребуется деликатная работа, я рассчитывал бы на сто фунтов. — Вы с ума сошли! — Боюсь, что на меньшее Роберт не согласится. Ведь у него будут еще расходы. — Сто фунтов! Это сумасшествие!.. Нет, я не хочу. — Очень хорошо, ваша светлость. — Подождите минуту! Ну, а если я дойду до пятидесяти? — Невозможно, ваша светлость. — Шестьдесят… Семьдесят… Нет, нет, не уходите… Ну, скажем, сто, наконец! — Благодарю вас. Пусть ваша светлость пожалует через полчаса на шоссе, к повороту дороги. Собака будет там.
Лорд Берти пришел несколько раньше, чем следовало, но ему пришлось ждать недолго. Вскоре он увидел, как вдали появились двое людей с собакой. Это были Кеггс и шофер, человек с тупым и несколько меланхоличным выражением лица. На привязи он держал бульдога грязновато-белого цвета. Подойдя к лорду Берти, они остановились. Роберт дотронулся до своей шляпы и грустно поглядел на собаку, которая с самым благодушным видом обнюхивала лорда. Кеггс представил ее: — Вот собака, ваша светлость. — Гм! — произнес лорд, вставив свой монокль, чтобы лучше разглядеть собаку. — Это та самая собака, о которой я говорил вашей светлости. — Ага! — произнес лорд Берти. — Но эта собака — белая, и совсем не похожа на Руби. — Да. Что касается этой стороны вопроса, то это вполне правильно. Но ваша светлость забывает подкраску. Через два дня Роберт так ее переделает, что даже сама мать Руби, будь она тут, и та ошиблась бы! Лорд Берти с любопытством посмотрел на шофера. — Удивительно! — сказал он. — И это действительно возможно? Будучи скуп на слова, Роберт ограничился тем, что дотронулся до своей шляпы и опустил глаза на собаку. — Она, кажется, совсем ручная, — заметил лорд Берти, когда собака стала лизать ему руку. — Ничего нет ласковее ее, ваша светлость! Какая разница между нею и Руби!.. О, это стоит сто фунтов!.. В продолжение следующих дней лорд Берти колебался между сомнением и надеждой. Иногда ему казалось, что подмена вполне возможна, иногда же вся эта затея казалась ему нелепой, а Кеггс — не кем иным, как сумасшедшим. Зато, с другой стороны, Роберт казался ему более серьезным. Лорд находил даже, что у него смышленый вид. Ведь бывали же случаи, когда искусно подкрашенные лошади сходили за других! Разве не может быть то же самое и с собаками? Во всяком случае, так или иначе, но надо было действовать, и как можно скорее. Его беспокойство и неожиданные исчезновения начинали уже раздражать Алину. Он это ясно видел. — Послушайте, Кеггс, — сказал он к концу третьего дня, — я больше не желаю ждать. Если вы немедленно не достанете ту собаку, то у нас ничего не выйдет. — Мы уже устроили подмену. Задержка произошла из-за Роберта: он настаивал на том, чтобы самым тщательным образом закончить работу. — Но удалось ли ему это, по крайней мере? — Вы сами об этом будете судить, ваша светлость. Собака лежит на террасе. И Кеггс повел следовавшего за ним не без некоторого недоверия лорда Берти к темной массе, гревшейся на солнце. — Разве не поразительное сходство, ваша светлость? Лорд Берти вставил свой монокль. — Удивительно! Неужели в самом деле… — Пусть ваша светлость приблизится и подразнит его немножко, чтобы
Несколько дней спустя Кеггс предстал перед лордом Берти, находившимся в очень подавленном настроении. Не будучи по-настоящему влюбленным в Алину (лорд Берти считал бы это ниже своего достоинства), он признавал все же, что она достаточно очаровательна и богата, чтобы стать женой отпрыска благородной фамилии Стоклейг, и решил удостоить ее этой высокой чести. Все шло бы отлично без этого проклятого бульдога. Но можно ли непринужденно объясняться и поддерживать приятный разговор, когда чувствуешь устремленные на тебя глаза свирепой собаки? Проклятый бульдог ни на минуту не покидает Алину! Он повсюду следует за ней и самым свирепым образом смотрит на каждого, кто пытается приблизиться к девушке. Нет, действительно, положение становится невыносимым, и если так будет продолжаться, он просто-напросто уедет и поживет Париже. — Могу ли я сказать вашей светлости несколько слов? — спросил Кеггс. — Что такое? — Я подумал над тем, о чем вы изволили говорить со мной, ваша светлость. — Ну, и что же? Средство, которое предлагали вы, ваша светлость, чтобы отделаться от этого животного, представляет слишком серьезные неудобства. Начнутся поиски… расспросы… и преступник скоро будет обнаружен. Если ваша светлость разрешит мне изложить мои соображения… — Говорите. — Я прочел в одном журнале статью, как можно перекрашивать воробьев в снегирей или в чижей. И тут я сказал себе: почему бы нет?.. — Что — почему бы нет? — Почему бы не подменить Руби другой собакой, подкрашенной в те же самые цвета? — Какое идиотство! — воскликнул лорд Берти, сурово глядя на метрдотеля. — Ваша светлость любит употреблять слишком сильные выражения. — Идиотство, я повторяю, и вы, и ваши воробьи, и ваши снегири, и чижи!.. За кого вы меня считаете? Ведь тут вопрос идет не о птице… — Я не вижу ничего особенного в моей идее, ваша светлость. Ведь часто бывает, что и лошадей подкрашивают… Я как раз недавно говорил об этом с шофером Робертом. — Как! Вы позволяете себе рассуждать о моих делах с посторонними? — О, я только с Робертом… но я не мог поступить иначе, потому что та собака, которую можно было бы перекрасить и выдать за Руби, принадлежит именно Роберту. — Гм! — Это тоже стоило бы справедливого вознаграждения, ваша светлость. — Где он? — спросил лорд Берти. — Нет, не Роберт, я желаю видеть вовсе не Роберта… где же пес? — Там, в домике, где живет Роберт. Эта собака — постоянный товарищ игр его детей. — В самом деле? У нее хороший характер? — Очень хороший, ваша светлость. Настоящий ягненок. — В таком случае, покажите мне ее. Может быть, что-нибудь и выйдет… Кеггс слегка кашлянул. — А как же насчет вознаграждения, ваша светлость? — спросил он. — Ах, да… Я подумаю об этом. Роберт может рассчитывать… — Я думал не только о нем, ваша светлость… — Вас я тоже не забуду. — Спасибо, ваша светлость… Сколько же это выйдет? — Будем считать по два фунта стерлингов на каждого. Идет? Кеггс закачал головой. — Опасаюсь, что на таких условиях ничего не выйдет. Ваша светлость в последний раз говорили о двадцати пяти фунтах, что гораздо легче. Принимая же во внимание, что тут потребуется деликатная работа, я рассчитывал бы на сто фунтов. — Вы с ума сошли! — Боюсь, что на меньшее Роберт не согласится. Ведь у него будут еще расходы. — Сто фунтов! Это сумасшествие!.. Нет, я не хочу. — Очень хорошо, ваша светлость. — Подождите минуту! Ну, а если я дойду до пятидесяти? — Невозможно, ваша светлость. — Шестьдесят… Семьдесят… Нет, нет, не уходите… Ну, скажем, сто, наконец! — Благодарю вас. Пусть ваша светлость пожалует через полчаса на шоссе, к повороту дороги. Собака будет там.
Лорд Берти пришел несколько раньше, чем следовало, но ему пришлось ждать недолго. Вскоре он увидел, как вдали появились двое людей с собакой. Это были Кеггс и шофер, человек с тупым и несколько меланхоличным выражением лица. На привязи он держал бульдога грязновато-белого цвета. Подойдя к лорду Берти, они остановились. Роберт дотронулся до своей шляпы и грустно поглядел на собаку, которая с самым благодушным видом обнюхивала лорда. Кеггс представил ее: — Вот собака, ваша светлость. — Гм! — произнес лорд, вставив свой монокль, чтобы лучше разглядеть собаку. — Это та самая собака, о которой я говорил вашей светлости. — Ага! — произнес лорд Берти. — Но эта собака — белая, и совсем не похожа на Руби. — Да. Что касается этой стороны вопроса, то это вполне правильно. Но ваша светлость забывает подкраску. Через два дня Роберт так ее переделает, что даже сама мать Руби, будь она тут, и та ошиблась бы! Лорд Берти с любопытством посмотрел на шофера. — Удивительно! — сказал он. — И это действительно возможно? Будучи скуп на слова, Роберт ограничился тем, что дотронулся до своей шляпы и опустил глаза на собаку. — Она, кажется, совсем ручная, — заметил лорд Берти, когда собака стала лизать ему руку. — Ничего нет ласковее ее, ваша светлость! Какая разница между нею и Руби!.. О, это стоит сто фунтов!.. В продолжение следующих дней лорд Берти колебался между сомнением и надеждой. Иногда ему казалось, что подмена вполне возможна, иногда же вся эта затея казалась ему нелепой, а Кеггс — не кем иным, как сумасшедшим. Зато, с другой стороны, Роберт казался ему более серьезным. Лорд находил даже, что у него смышленый вид. Ведь бывали же случаи, когда искусно подкрашенные лошади сходили за других! Разве не может быть то же самое и с собаками? Во всяком случае, так или иначе, но надо было действовать, и как можно скорее. Его беспокойство и неожиданные исчезновения начинали уже раздражать Алину. Он это ясно видел. — Послушайте, Кеггс, — сказал он к концу третьего дня, — я больше не желаю ждать. Если вы немедленно не достанете ту собаку, то у нас ничего не выйдет. — Мы уже устроили подмену. Задержка произошла из-за Роберта: он настаивал на том, чтобы самым тщательным образом закончить работу. — Но удалось ли ему это, по крайней мере? — Вы сами об этом будете судить, ваша светлость. Собака лежит на террасе. И Кеггс повел следовавшего за ним не без некоторого недоверия лорда Берти к темной массе, гревшейся на солнце. — Разве не поразительное сходство, ваша светлость? Лорд Берти вставил свой монокль. — Удивительно! Неужели в самом деле… — Пусть ваша светлость приблизится и подразнит его немножко, чтобы
