слово…
Меня прервал – и поразил – его храп.
– До завтра, – прошептала я, целуя Рэя в лоб, и выскользнула из комнаты.
Когда я около половины одиннадцатого устало вошла в коттедж, Фред сидел на моей кровати и раскладывал пасьянс.
– И кто выигрывает? – поинтересовалась я.
– Дебби! Ты вернулась! – Он вскочил и обнял меня. – Как поездка?
– Были кое-какие огрехи, но неосновном мне удалось сделать то, что собиралась. Шэрон в целости и сохранности доставлена в Бока. Рэй заработал царапину, но жив и в Стюарте. А покусанный акулами Барри валяется в госпитале Нассо и скоро переберется в здешнюю тюремную камеру.
– Не очень похоже на каникулы.
– Так и есть, хотя мне пришлось поиграть в лимбо. А как тут у вас дела? Проблем не возникло?
– Только одна: мне было противно лгать твоей матери в твое отсутствие.
– Ну так давайте прямо сейчас и перестанем ей лгать. Если не возражаете, доставьте меня к маме – моя машина сдохла, – я поведаю ей историю чудесных приключений Шэрон и Деборы, и покончим с этим.
– А вдруг она возненавидит меня?
– Нет. Голову даю на отсечение: едва мама оправится от шока и осознает, как вы помогли ее дочкам, она будет вам очень благодарна.
– Твои слова – да Богу в уши. А ты знаешь, что у твоей мамы глаза цвета…
– Формы «Флоридских Марлинов», ага, и вы придумали чудесное сравнение, Фред, но уже поздно, а она ложится спать в одиннадцать, поэтому предлагаю двигаться.
– Дебора! Фред! Что вы здесь делаете в такое позднее время?! – воскликнула мама, довольная, но несколько озадаченная нашим появлением. – Мы можем войти? – нерешительно спросила я. – Ну конечно! – Мама провела нас в гостиную и предложила чаю, от которого я отказалась, а Фред – нет. И от предложенных ему макарон без холестерина тоже не отказался. – Я вернулась в коттедж, – начала я. – А поскольку «понтиак» снова сдох, Фред любезно подвез меня сюда, чтобы я тебя навестила. – Дебора, дорогая, я же вижу, что ты расстроена. Вы с Рэем поссорились, и ты от него сбежала, да? – Нет. У нас с Рэем все хорошо, мам. Куда лучше, чем я могла себе представить. Просто дело в том, что я не была у него… – Замечательно, что обе мои дочки влюбились одновременно! И это мне кое о чем напомнило: от Шэрон ни звука с тех пор, как она улетела с Барри на Багамы. Интересно, пал ли он уже ниц и попросил ли ее руки? – О, ниц-то он пал, – сообщила я, припомнив, как полицейские раздели его донага и обыскали после того, как выудили из воды. – Но о свадьбе речь не идет. – Речь не идет? Ты говорила с сестрой? – Да. – Я вздохнула. Либо сейчас, либо никогда. – У тебя нитроглицерина поблизости нет, мам? – Почему ты спрашиваешь? Да что же такое происходит, Дебора? Выкладывай немедленно! И я выложила ей все, кроме нашей с Шэрон драки. Когда я закончила, мама молчала. – Мам? Ну скажи что-нибудь! Пожалуйста! – Да, Ленора. Скажи что-нибудь, – поддержал меня Фред, обмахивая ее салфеткой. – Не могу. Я еще не переварила услышанное. – Мамино лицо покраснело и пошло пятнами. Я понадеялась, что давление у нее не подскочило. – Значит, Шэрон хотела выйти замуж за мужчину, убившего двух людей? – наконец спросила мама, пытаясь осознать услышанное. – Да. Именно об этом я тебе и толкую. – И доктор Гиршон, мой кардиолог, выписывал витамины, состоящие из простого песка? – Да, мам. Но Барри сказал: «Это безвредно. Оказывается в унитазе вместе со всем прочим». Такая вот он душка. – И никто в этом городе, где все обо всех всё знают, не подозревал, что доктор – жулик? – Боюсь, он обвел вокруг пальца очень многих, мам. Он и Барри. Она снова замолчала. Фред спросил, не нужно ли позвонить 911. Мама ответила: – Пока нет. – Слушай, мам. Самое главное – плохие парни получили то, что заслужили, а мы с Шэрон живы и здоровы. Более того, пережив такую передрягу, мы с ней стали близки, как никогда. Ведь ты же именно этого всегда хотела, верно? Чтобы мы с ней не грызлись и по-настоящему сблизились? Ну, мы так и сделали. – И чуть не погибли при этом. – Да, но, возможно, нам с ней нужно было для этого что-то убедительнее твоих нотаций. Может быть, нам нужно было оказаться на грани смерти, чтобы осознать, как сильно мы привязаны друг к другу. Черт, мам, ты бы гордилась нами, если бы видела нас там, на яхте Барри. Когда дело и впрямь пахнет керосином, мы выступаем единой командой. Мама вздохнула: – И между вами больше не будет дурацких разборок? – Нет! Мы покончили с этими детскими штучками. – Никаких глупых замечаний насчет ее мужчин или твоей работы и всего прочего, из-за чего вы грызлись? – Никаких. Мы достигли согласия. – И лгать мне больше никто не будет? – Она испепелила Фреда взглядом. – Нет, если только Дебби не разрешит, – ответил он подмигнув мне. Мама достала из-за отворота халата платок и высморкалась. – Мам, ты плачешь? – Да… Я думаю о Дне благодарения. – Почему? До него еще восемь месяцев! – Знаю, но это мой любимый праздник. Я представила себе всю семью в сборе. Как все с удовольствием едят индейку, картофельное пюре, луковки в сметане и… – Я знаю меню, мам. – К этому времени я уже так выдохлась, что сильно сомневалась, удастся ли мне дождаться, пока она доберется до бобов, бисквитов и яблочного пирога с ванильным мороженым. – К чему ты клонишь? – К тому, что если вы с Шэрон и впрямь помирились, то это будет первый День благодарения на моей памяти, который мои девочки проведут в согласии. Вполне достойная причина, чтобы с нетерпением ждать этого дня. – Пожалуй. Я тоже его жду не дождусь. – И я, – вставил Фред. – Вам обеим понравятся мои девочки и их семьи. А если нет, мы постараемся выйти из неловкой ситуации с наименьшими потерями.
Я спала до полудня. И проспала бы и дольше, не разбуди меня шум у двери. Я выглянула в окно и увидела расположившихся вокруг репортеров, фотографов и фургоны телевизионщиков с тарелками антенн на крышах. Похоже, офис шерифа сделал официальное сообщение насчет ареста Барри. Я на полусогнутых пробралась на кухню, не желая, чтобы представители прессы застукали меня в ночной рубашке, и позвонила Рэю. – Как нога? – Спросила я. – Я по тебе соскучился, – последовал ответ. – Когда ты придешь со мной нянчиться? Я уже позвонил в контору и сказал, что беру отгулы до конца недели, поэтому могу спокойно валяться дома, а ты будешь ухаживать за мной. – Займусь этим с удовольствием. Но сначала нужно решить проблему с этой публикой, осадившей мой дом. Не знаешь, никаких статей о нашей эскападе в сегодняшних газетах не появлялось? – Первая полоса «Стюарт Ньюс» и «Палм-Бич пост». Сосед принес мне обе газеты. Ты стала
– Дебора! Фред! Что вы здесь делаете в такое позднее время?! – воскликнула мама, довольная, но несколько озадаченная нашим появлением. – Мы можем войти? – нерешительно спросила я. – Ну конечно! – Мама провела нас в гостиную и предложила чаю, от которого я отказалась, а Фред – нет. И от предложенных ему макарон без холестерина тоже не отказался. – Я вернулась в коттедж, – начала я. – А поскольку «понтиак» снова сдох, Фред любезно подвез меня сюда, чтобы я тебя навестила. – Дебора, дорогая, я же вижу, что ты расстроена. Вы с Рэем поссорились, и ты от него сбежала, да? – Нет. У нас с Рэем все хорошо, мам. Куда лучше, чем я могла себе представить. Просто дело в том, что я не была у него… – Замечательно, что обе мои дочки влюбились одновременно! И это мне кое о чем напомнило: от Шэрон ни звука с тех пор, как она улетела с Барри на Багамы. Интересно, пал ли он уже ниц и попросил ли ее руки? – О, ниц-то он пал, – сообщила я, припомнив, как полицейские раздели его донага и обыскали после того, как выудили из воды. – Но о свадьбе речь не идет. – Речь не идет? Ты говорила с сестрой? – Да. – Я вздохнула. Либо сейчас, либо никогда. – У тебя нитроглицерина поблизости нет, мам? – Почему ты спрашиваешь? Да что же такое происходит, Дебора? Выкладывай немедленно! И я выложила ей все, кроме нашей с Шэрон драки. Когда я закончила, мама молчала. – Мам? Ну скажи что-нибудь! Пожалуйста! – Да, Ленора. Скажи что-нибудь, – поддержал меня Фред, обмахивая ее салфеткой. – Не могу. Я еще не переварила услышанное. – Мамино лицо покраснело и пошло пятнами. Я понадеялась, что давление у нее не подскочило. – Значит, Шэрон хотела выйти замуж за мужчину, убившего двух людей? – наконец спросила мама, пытаясь осознать услышанное. – Да. Именно об этом я тебе и толкую. – И доктор Гиршон, мой кардиолог, выписывал витамины, состоящие из простого песка? – Да, мам. Но Барри сказал: «Это безвредно. Оказывается в унитазе вместе со всем прочим». Такая вот он душка. – И никто в этом городе, где все обо всех всё знают, не подозревал, что доктор – жулик? – Боюсь, он обвел вокруг пальца очень многих, мам. Он и Барри. Она снова замолчала. Фред спросил, не нужно ли позвонить 911. Мама ответила: – Пока нет. – Слушай, мам. Самое главное – плохие парни получили то, что заслужили, а мы с Шэрон живы и здоровы. Более того, пережив такую передрягу, мы с ней стали близки, как никогда. Ведь ты же именно этого всегда хотела, верно? Чтобы мы с ней не грызлись и по-настоящему сблизились? Ну, мы так и сделали. – И чуть не погибли при этом. – Да, но, возможно, нам с ней нужно было для этого что-то убедительнее твоих нотаций. Может быть, нам нужно было оказаться на грани смерти, чтобы осознать, как сильно мы привязаны друг к другу. Черт, мам, ты бы гордилась нами, если бы видела нас там, на яхте Барри. Когда дело и впрямь пахнет керосином, мы выступаем единой командой. Мама вздохнула: – И между вами больше не будет дурацких разборок? – Нет! Мы покончили с этими детскими штучками. – Никаких глупых замечаний насчет ее мужчин или твоей работы и всего прочего, из-за чего вы грызлись? – Никаких. Мы достигли согласия. – И лгать мне больше никто не будет? – Она испепелила Фреда взглядом. – Нет, если только Дебби не разрешит, – ответил он подмигнув мне. Мама достала из-за отворота халата платок и высморкалась. – Мам, ты плачешь? – Да… Я думаю о Дне благодарения. – Почему? До него еще восемь месяцев! – Знаю, но это мой любимый праздник. Я представила себе всю семью в сборе. Как все с удовольствием едят индейку, картофельное пюре, луковки в сметане и… – Я знаю меню, мам. – К этому времени я уже так выдохлась, что сильно сомневалась, удастся ли мне дождаться, пока она доберется до бобов, бисквитов и яблочного пирога с ванильным мороженым. – К чему ты клонишь? – К тому, что если вы с Шэрон и впрямь помирились, то это будет первый День благодарения на моей памяти, который мои девочки проведут в согласии. Вполне достойная причина, чтобы с нетерпением ждать этого дня. – Пожалуй. Я тоже его жду не дождусь. – И я, – вставил Фред. – Вам обеим понравятся мои девочки и их семьи. А если нет, мы постараемся выйти из неловкой ситуации с наименьшими потерями.
Я спала до полудня. И проспала бы и дольше, не разбуди меня шум у двери. Я выглянула в окно и увидела расположившихся вокруг репортеров, фотографов и фургоны телевизионщиков с тарелками антенн на крышах. Похоже, офис шерифа сделал официальное сообщение насчет ареста Барри. Я на полусогнутых пробралась на кухню, не желая, чтобы представители прессы застукали меня в ночной рубашке, и позвонила Рэю. – Как нога? – Спросила я. – Я по тебе соскучился, – последовал ответ. – Когда ты придешь со мной нянчиться? Я уже позвонил в контору и сказал, что беру отгулы до конца недели, поэтому могу спокойно валяться дома, а ты будешь ухаживать за мной. – Займусь этим с удовольствием. Но сначала нужно решить проблему с этой публикой, осадившей мой дом. Не знаешь, никаких статей о нашей эскападе в сегодняшних газетах не появлялось? – Первая полоса «Стюарт Ньюс» и «Палм-Бич пост». Сосед принес мне обе газеты. Ты стала