глубоко зарывшись в мокрый снег. — А-а-а! Я больше не буду!
— С девочками драться?! Так, да?! Я вот вам покажу! — зазвенел над полем боя гневный голос.
Крепкая фигура, с трудом запиханная в старенькое красное пальто, при каждом резком движении трещавшее по швам, молнией металась между тремя хулиганами, раздавая точные, хлесткие и очень болезненные удары.
— С девочками драться, да?! Катю обижать?!
Таньку Сковородкину в бою можно было сравнить, пожалуй, только со средним танком Т-34.
Да, это была она, Танька Сковородкина, лучшая Катина подруга. Та, чьи немытые с осени окна безразлично внимали Катиным призывам о помощи. Та, с которой каждый день Катя рассоривалась до конца жизни. Танька услышала, услышала Катин призыв о помощи!
— Вот тебе, получил! Еще хочешь? Пожалуйста! — щедро растрачивала Танька свою силу и энергию. — И тебе достанется, не волнуйся!
Но даже знаменитый Т-34, как известно, имел свои слабые места.
— Сзади заходи, сзади! — скомандовал Тузику первым пришедший в себя после внезапного нападения Сеня. — А ты, Банан, отвлеки ее! Ну!
Танька попала в окружение! Кольцо врагов сжималось все плотнее!
— С девочками драться, да?! — зазвенел над головами хулиганов тоненький, писклявый голосок. — Я вот вам сейчас покажу!
И на голову Тузика обрушился Катин портфель, в котором, как уже известно, никакой гири не было…
— А ты чего стоял? — растерянно спросил у Витьки Павел, когда все было закончено, и хулиганская троица с позором бежала. — Я-то?… — Витька заморгал глазами, оглянулся по сторонам. — Так у меня же в руках куртка твоя была… Забыл, да? Вот сам ты чего? — Я… — Пашка закусил губу, и в глазах его медленно стала накапливаться влага. — Просто Павлик на серьезный бой настроился, — вступилась за Мошкина Катерина. — Это ж понятно! А эти — так, Танюшка пришла, они и разбежались… — Цыплятки, — солидно подтвердила Татьяна Сковородкина, подбирая оторванные в драке пуговицы. — Ничего, вот в следующий раз я один буду с ними драться! — не очень уверенно заявил Пашка. — Вот увидите! — В следующий раз?! — расхохоталась Танька. — Ой, я не могу, в следующий раз! — Ты чего ржешь?! — насупился Павел. — Если ты мне мешать больше не будешь! — Ой, не могу! — Танька в изнеможении прислонилась к бывшему хулиганскому забору. — Не будет следующего раза, никогда больше не будет! — Они нам этот бой еще припомнят, — недоверчиво покачал головой Виктор. — Кто, они?! — смеялась Танька. — Да кто с ними после такого драться станет, кто?! Никакого авторитета у людей хулиганского! Это ж надо, две маленькие, хрупкие, нежные девочки отлупили троих балбесов! — Мы с Таней хвастаться не станем, но, мне кажется, весь город об этом обязательно узнает… — кокетливо улыбнулась Катя. — Во-во! — повела мускулистым плечом Танька. — Двинули, Катерина?
Ни Катя Шумкова, ни ее лучшая подружка Танька Сковородкина в этой повести больше не появятся. Они ушли с поля боя, нежно щебеча, чтобы за ближайшим углом поссориться навеки, то есть почти до вечера. Спасибо тебе, Катя Шумкова! Спасибо, Танька!
Они стояли, глядя друг другу в глаза. — Ну что, живи теперь, ничего не бойся, Павел Мошкин! — негромко вслух сказал вдруг сам себе Пашка. — И ты, Витька Бубенцов, живи, — тем же тоном произнес Виктор. — Так что, все, что ли? — вздохнул Пашка. — Все, вроде, — грустно подтвердил Витька. — Единственный шанс упустили… Они помолчали. — Только я вот о чем сейчас думаю… — не очень уверенно начал Витька. — То есть вот о ком… — И я тоже о нем… — обрадовался Павел. — Катька ведь правильно сказала… Ну, тогда… — Я помню… Нельзя нигде не жить… То есть невозможно жить нигде! — Беспризорный он совсем, получается… — развел руками Витька. — Хоть и волшебник…
— А мартышка?! Мартышкина голова! — вспомнил вдруг моряк Иван Алексеевич Бубенцов. — Уж в такой-то ситуации мартышкина голова должна была раскалиться докрасна! Витек, какой она была во время драки?! — Не знаю, — Витька посмотрел на Павла. Тот в свою очередь тоже смущенно пожал плечами. — Разве до нее было… Я и забыл про эту голову, лежала себе в кармане и лежала. Может, и раскалялась… А может быть, и нет.
— А ты чего стоял? — растерянно спросил у Витьки Павел, когда все было закончено, и хулиганская троица с позором бежала. — Я-то?… — Витька заморгал глазами, оглянулся по сторонам. — Так у меня же в руках куртка твоя была… Забыл, да? Вот сам ты чего? — Я… — Пашка закусил губу, и в глазах его медленно стала накапливаться влага. — Просто Павлик на серьезный бой настроился, — вступилась за Мошкина Катерина. — Это ж понятно! А эти — так, Танюшка пришла, они и разбежались… — Цыплятки, — солидно подтвердила Татьяна Сковородкина, подбирая оторванные в драке пуговицы. — Ничего, вот в следующий раз я один буду с ними драться! — не очень уверенно заявил Пашка. — Вот увидите! — В следующий раз?! — расхохоталась Танька. — Ой, я не могу, в следующий раз! — Ты чего ржешь?! — насупился Павел. — Если ты мне мешать больше не будешь! — Ой, не могу! — Танька в изнеможении прислонилась к бывшему хулиганскому забору. — Не будет следующего раза, никогда больше не будет! — Они нам этот бой еще припомнят, — недоверчиво покачал головой Виктор. — Кто, они?! — смеялась Танька. — Да кто с ними после такого драться станет, кто?! Никакого авторитета у людей хулиганского! Это ж надо, две маленькие, хрупкие, нежные девочки отлупили троих балбесов! — Мы с Таней хвастаться не станем, но, мне кажется, весь город об этом обязательно узнает… — кокетливо улыбнулась Катя. — Во-во! — повела мускулистым плечом Танька. — Двинули, Катерина?
Ни Катя Шумкова, ни ее лучшая подружка Танька Сковородкина в этой повести больше не появятся. Они ушли с поля боя, нежно щебеча, чтобы за ближайшим углом поссориться навеки, то есть почти до вечера. Спасибо тебе, Катя Шумкова! Спасибо, Танька!
Они стояли, глядя друг другу в глаза. — Ну что, живи теперь, ничего не бойся, Павел Мошкин! — негромко вслух сказал вдруг сам себе Пашка. — И ты, Витька Бубенцов, живи, — тем же тоном произнес Виктор. — Так что, все, что ли? — вздохнул Пашка. — Все, вроде, — грустно подтвердил Витька. — Единственный шанс упустили… Они помолчали. — Только я вот о чем сейчас думаю… — не очень уверенно начал Витька. — То есть вот о ком… — И я тоже о нем… — обрадовался Павел. — Катька ведь правильно сказала… Ну, тогда… — Я помню… Нельзя нигде не жить… То есть невозможно жить нигде! — Беспризорный он совсем, получается… — развел руками Витька. — Хоть и волшебник…
— А мартышка?! Мартышкина голова! — вспомнил вдруг моряк Иван Алексеевич Бубенцов. — Уж в такой-то ситуации мартышкина голова должна была раскалиться докрасна! Витек, какой она была во время драки?! — Не знаю, — Витька посмотрел на Павла. Тот в свою очередь тоже смущенно пожал плечами. — Разве до нее было… Я и забыл про эту голову, лежала себе в кармане и лежала. Может, и раскалялась… А может быть, и нет.