кроме дяди Чарли. Он жил в ужасной керосиновой лампе. — Она слегка зарделась и добавила: — Но мы никогда не поддерживали с ним отношений.
Тут меня осенило.
— Значит, ты настоящий джинн, и, раз я выпустил тебя из бутылки, ты — моя рабыня. Ты должна выполнить все, что я прикажу.
— Ничего подобного.
— Что значит, ничего подобного? Я ведь сам читал об этом в книжках.
— Ну… — задумчиво потянула она, — это не совсем так.
— Ага! — воскликнул я. — Значит, я прав. — Мысленно я уже перебирал возможности, и, наверное, в моих глазах появился блеск, потому что она быстро сказала:
— Тебе положено только три.
— Три желания?
Она кивнула.
Имея в своем распоряжении всего лишь три волшебных желания, мне следовало хорошенько их обдумать, но ее тело, прикрытое полотенцем, выглядело так заманчиво, что я тут же выпалил:
— Отдайся мне.
— Сейчас? — спросила она. И ее глаза снова округлились.
— Сейчас.
— Ты должен произнести магические слова.
— Какие?
— Фокус-покус.
— Что?
— Тот, кто запрятал меня в бутылку, отличался чувством юмора.
— А… — глупо улыбнулся я. — Клоун, значит.
Она тоже улыбнулась, но ее улыбка не была такой глупой, как моя. Полотенце чуть сползло вниз.
— Фокус-покус, — тяжело дыша, произнес я. — Отдайся мне.
И тут ее глаза цвета виски стали совсем янтарными, и она откинулась на спинку дивана. Волосы заструились по плечам, а полотенце упало на пол.
Я мигом оказался рядом и принялся осыпать ее поцелуями. Ее губы были мягкими и горячими, и все шло так хорошо, как вдруг она стала уменьшаться в размерах.
— Какого черта? — завопил я. Теперь она лежала вся из себя голая размером не больше восьми дюймов.
Она снова улыбнулась — такая хитренькая улыбочка — и опять выросла.
— Ну и что теперь? — поинтересовался я.
Она схватила полотенце.
— Я тебе отдалась, — невинно ответила она.
И тут она заплакала. Я имею в виду, действительно заплакала. Можете себе представить? И, всхлипывая, сказала:
— Это у меня типа защитной реакции. Понимаешь?..
Я ничего не понимал, но ее слезы подействовали на меня.
Она вытерла глаза уголками полотенца и, шмыгнув носом, сказала:
— Ты мне нравишься, Дэнни, на самом деле нравишься. Но я не смогу отдаться, пока… — Тут она снова зарыдала. — Пока рядом со мной не будет бабушка.
Я молчал. Что я вообще мог сказать?
— Бедняжка. Ей так одиноко сейчас. Ее заставили выйти из ее любимой бутылки из-под ликера, и теперь она живет в какой-то дешевой посудине из-под вина в магазине «Шурмер Деликатессен». Похлопывая своими ресницами, она добавила: — Я знаю, что у нас все будет хорошо, когда мне удастся вызволить оттуда свою бабушку. Ты поможешь мне?
Что мне оставалось делать. Я пошел в «Шурмер Деликатессен» и купил эту бутылку. Я узнал ее по пробке. Джинна сказала, что она должна быть голубого цвета.
Я протянул бутылку Джинне и отвел глаза в сторону, пока она откупоривала ее. Неловко как-то смотреть, когда оттуда станет вылазить ее голая бабушка.
Я услышал хлопок откупоренной пробки, а затем низкий мужской голос:
— Моя крошка!
А Джинна ответила:
— Гарольд, золотце!
Никакой бабушки там и в помине не было.
По комнате разгуливал здоровенный голый парень, а Джинна висела у него на руке и влюбленно заглядывала в глаза.
Затем она посмотрела на меня и сочувственно сказала:
— Извини, Дэнни. Это, конечно, нечестно, но, думаю, ты поймешь. Мы с Гарольдом любим друг друга.
И этот здоровяк расхохотался. Я сразу мог сказать, что ее любовь не взаимная. В его глазах была только похоть и никакой душевной чистоты.
— Джинна, — воскликнул я. — Ты просто слепа. Этот парень тебя не стоит.
Гарольд налил себе в бокал мой бурбон и зажег одну из моих сигарет.
— Как ты не понимаешь, — горячо сказала Джинна, — у нас с Гарольдом душевная близость.
Тут я чуть не взбесился. Надо же, Джинна втрескалась в этого бугая, который накачивается моей выпивкой.
— Фокус-покус, — сказал я Гарольду. — Сгинь отсюда.
Гарольд налил себе еще бурдона, а Джинна сказала:
— Ничего не выйдет. Ведь это я освободила его, а не ты. Так что твои желания не исполнятся.
— Не на такого нарвались, — спокойно ответил я ей. — Фокус-покус. Засади Гарольда обратно в бутылку.
— О-о-о! — запричитала она, но желание мое выполнила.
Гарольд превратился в облачко дыма и залетел обратно в бутылку. Всхлипывая, Джинна закупорила бутылку пробкой.
— Джинна, любимая, — пытаясь утешить ее, сказал я, — не плачь.
Она слегка подернула плечами, и бутылка с Гарольдом принялась раскачиваться на столе. Вдруг она раскололась на две половинки. И опять этот голый здоровяк принялся расхаживать по моей комнате, а Джинна с виноватым видом что-то рассказывала мне про защитную реакцию и про душевную близость.
Это было просто невыносимо. А этот бугай Гарольд нагло лыбился на грудь Джинны. Я посмотрел на Джинну, которая не сводила с Гарольда глаз.
Я понял, что меня может спасти только третье желание.
— Фокус-покус. Полюби меня.
Джинна еще смотрела на Гарольда. Но смотрела так, будто бы перед ней стояло какое-то чудовище или что-то в этом роде. Затем она повернулась ко мне, ее глаза затуманились, и она сказала.
— Дэнни, дорогуша. Гарольд здесь лишний.
— Раз ты так считаешь, — как можно безразличнее ответил я. — Но ведь его бутылка разбилась.
— Он может залезть в мою, — ответила она. — Мне-то бутылка уже не понадобится. — Подойдя к Гарольду, она что-то прошептала ему на ухо. Превратившись в сизый дым, Гарольд исчез в бутылке из-под виски.
— Бедняжка, — сказала Джинна, закупоривая пробку. — Ему там так тесно.
— Ничего. Привыкнет. — Тут я подумал, а не вернуть ли мне бутылку владельцу «Файв-О-Клок-Клаб». Вот потеха будет, когда вместо красотки перед ним появится этот голый тип.
Но мысли быстро вылетели у меня из головы, когда я увидел, какими влюбленными глазами смотрит на меня Джинна. Сердце бешено заколотилось. Она тихо сказала:
— Я люблю тебя, Дэнни.
И я покорно ответил:
— Я тоже тебя люблю.
— Мой защитный механизм, — хихикнула она. — Ты должен меня любить.
Но я ничуть не возражал.
Я обнял ее одной рукой и поцеловал. А другой рукой я взял бутылку с Гарольдом и выбросил ее в корзину для бумаг.
Джинна мечтательно улыбнулась и сбросила полотенце.
(Перевод с англ. С.Коноплева)
(Перевод с англ. С.Коноплева)