Линда Лаел Миллер Уиллоу

Посвящается Мерли Хэггард и Уилли Нэлсону, – благодаря их музыке мне захотелось писать о преступниках, – и моему брату Джерри, который, как и я, любит их песни.

ПРОЛОГ

Территория Монтана, весна 1865 года

На лицах остальных были надеты маски, и хотя ночь была холодной и ветреной, Девлин Галлахер не закрывал лица. Он не питал любви к преступнику Джею Форбзу, но все же его пугало то, что должно было вот-вот случиться.

Форбз неподвижно стоял на скамье старой повозки, остановив взгляд холодных голубых глаз на Девлине. Руки, привыкшие убивать, были связаны за спиной.

– Ты делаешь это потому, что твоя женщина теперь со мной, верно, Галлахер?

Девлин стиснул зубы: ему все еще было тяжело думать о предательстве Частити, хотя это произошло давным-давно, и он женился снова на женщине, которая любит его.

– Я делаю это потому, что кто-то должен остановить тебя, – сказал он резко.

Один из наблюдавших за ними влез на скамью, перекинул веревку через толстый сук дерева и, сильно потянув за нее, проверил веревку на прочность. Значок в форме звезды на груди Форбза поблескивал в ярком свете весенней луны.

– Вы убиваете слугу закона! – крикнул Форбз, почувствовав, как петля затягивается у него на шее.

Казнь была справедливая, и люди были вынуждены прибегнуть к ней, потому что в Монтане не существовало настоящего закона. Порядочным гражданам больше нельзя было сидеть сложа руки и смотреть, как Джей Форбз и ему подобные устраивают кровавую бойню.

– Не смей говорить с нами об убийстве! – прошипел Мэйнс Пикеринг, издатель только что учрежденной в Вирджинии-Сити газеты. – Нам известно, что ты застрелил, по крайней мере, четырех человек.

Форбз покрылся испариной, и его напускную браваду как ветром сдуло.

– Слушайте меня! Этот Галлахер хочет увидеть, как меня повесят, потому что его женщина живет со мной – его женщина и его мальчишка!

Никто из присутствующих не взглянул в сторону Девлина.

– Где они? – спросил он хрипло. – Где Стивен? Несмотря на весь свой страх, Форбз самодовольно ухмылялся:

– Тебе хотелось бы узнать, так ведь, Галлахер? Так вот, от меня ты ничего не узнаешь!

– Отлично! – прошептал Девлин.

Веревку еще туже затянули на шее у Форбза, и человек, надевший ее, забрался на сиденье повозки и взялся за поводья.

– Бога ради, давайте с этим кончать, – попросил Мэйнс Пикеринг.

Никому из них не хотелось взяться за это самому. Они были простыми людьми, бизнесменами, имевшими семьи и стремящимися сделать свой городок безопасным для его жителей.

– Подождите! – взмолился Форбз. – Подождите, я хочу сказать что-то важное!

– Ну да, ты бы мог проболтать всю ночь, если бы это помогло тебе смыться, – сказал кузнец Суид.

– Нет, – захныкал шериф-преступник, – вы должны меня выслушать! Галлахер, я знаю, где твой мальчишка, и маленькая девочка тоже! Ты не хочешь, чтобы я рассказал тебе, где Частити прячет их?

Казнь состоялась бы, если бы Девлин не поднял руку, давая знак отложить ее.

– Какая девочка? – спросил он хриплым шепотом.

Форбз рассмеялся словно сумасшедший:

– Твоя маленькая дочь! Частити зовет ее Уиллоу. Дрожь пробежала по телу Девлина. Почти три года назад он нагнал свою сбежавшую жену Частити в Бэннаке, где у него когда-то был участок земли с прииском. Он умолял ее рассказать что-нибудь о Стивене, его сыне, которого она забрала с собой, когда сбежала из дома в Бостоне. Девлин провел ночь с Частити, но пока он спал, она улизнула, прихватив с собой мешочек с золотом. Проснувшись в то горестное утро, он знал о сыне не больше, чем до этого дня.

– Да он просто юлит, – сказал Пикеринг. – Пытается оттянуть время.

– Где они? – спросил Девлин спокойно, подавив бушующие в себе чувства. – Где мои дети?

Форбз пожал плечами.

– У одной мексиканки, которую я знаю, – ответил он.

– Господи! – сказал владелец лавки. – Девлин, он врет! Наверняка нет никакой девочки и никакой мексиканки тоже.

На луну набежало облако, и все поежились, услышав душераздирающий вопль.

Частити неслась по ущелью с головокружительной скоростью. На ней был накинут темный плащ, густые светлые волосы развевались на ветру. Ее неистовые отчаянные крики навсегда врезались в память слышавших их.

Доехав до места казни, она соскользнула со спины взмыленной вороной кобылы и, бросив на Джея Форбза безумный взгляд, пошатываясь, подошла к Девлину.

– Останови их! – всхлипывала она. – Бога ради, Девлин, не дай им сделать это!

Даже увидев одного из прислужников дьявола, Девлин не был бы так удивлен.

– Частити…

Она дрожала, в широко открытых глазах была мольба.

– Пожалуйста! – крикнула она пронзительно. Медленно и печально Девлин покачал головой.

– Повесьте его, – сказал он.

В отчаянии Частити бросилась на Девлина. Каким-то образом ей удалось схватить кольт сорок пятого калибра, который он носил на поясе, и вытащить его из кобуры.

– Я убью тебя! – вопила она. – Я всех вас убью! В этот миг возница вскрикнул и хлестнул вожжами по спинам запряженных в повозку коней. Форбз издал вопль, а Девлин сцепился с Частити, пытаясь выхватить у нее из рук револьвер.

Страх и потрясение сделали ее на удивление сильной, и борьба была отчаянной. Когда прогремел выстрел и Частити упала, Девлин застыл от ужаса, не веря в то, что произошло.

Всхлипнув, он упал на колени прямо в грязь, крепко прижимая к себе Частити.

– Ты не виноват, Дев! – сказал лавочник. – Мы все видели, что ты не хотел этого!

Девлин держал Частити на руках, качая ее, и плакал, спрятав лицо в ее волосах.

Он не мог вспоминать ту ночь без того, чтобы предварительно не заглушить боль глотком виски, до тех пор пока не нашел своих детей.

ГЛАВА 1

Монтана, 9 июня 1883 года

Церковь представляла собой обветренное некрашеное сооружение, утопающее в летних травах. Органная музыка плыла, поднимаясь в чистое июньское небо.

Гидеон Маршалл стукнул носком сапога о землю и тяжело вздохнул. Меньше всего ему хотелось входить в это скромное деревянное здание и прерывать венчание, но, судя по всему, выбора у него не было.

Он расправил плечи и пошел к отворенным дверям святилища. Виной всему был не только он один; Гидеон должен был благодарить за все, или хотя бы частично, своего старшего брата Захария.

Нахмурившись, Гидеон поднялся по ступеням и вошел в церковь. Он немного помедлил, давая глазам привыкнуть к полумраку, так, по крайней мере, он объяснил себе. Невеста стояла у алтаря рядом с женихом, и они уже произносили священные слова.

У Гидеона засосало под ложечкой, и он откашлялся. Был ли Захарий виновен во