участок, сами не зная о том.

– Что ты станешь делать с участком, мама?

Джоанна думала о сестре Веронике, о том, как она заботилась о маленькой Эмили Мейкпис в первое время, после того как ребенка вывели из пустыни. Если документ сохранил силу и можно заявить о правах на участок, в этом случае Джоанна знала, как им распорядиться.

Когда камень занял свое место и засверкал красными и зелеными огнями, Бет спросила:

– А как ты думаешь, мама, аборигены будут приходить в гору снова и совершать свои ритуалы, как раньше? Камень ведь теперь на месте?

– Не знаю, Бет. Возможно, что нет. Цикл был нарушен, и со времени последней церемонии прошло очень много лет. Даже Налиандра точно не знает, какой обряд совершался в этих пещерах. Очень может быть, что знания о нем утеряны навсегда, и мы с тобой последние, кто предстал перед Змеей-Радугой.

Бет на мгновение задумалась.

– А было ли на самом деле наложено проклятие на нашу семью, как по-твоему?

– Думаю, что в какой-то мере оно существовало. Моя мать верила в него, вне всяких сомнений, и своей уверенностью закрепила его пусть даже в своем воображении. Но теперь все закончено. Конец этой истории – мы свободны.

Джоанна вспомнила о Хью, о том, как он необходим ей. В последний раз они окинули взглядом величественное изображение Змеи-Радуги, затем вернулись на тропу и начали медленное восхождение к белому свету.