- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (18) »
Израиль Моисеевич Меттер Мухтар
Повесть о работнике уголовного розыска Глазычеве и его верном друге, собаке по кличке Мухтар.
Посвящается К.М. ЗЛАТКОВСКОЙ
1
Мухтар появился в питомнике совершенно неожиданным образом. В одну из летних ночей тысяча девятьсот пятидесятого года дежурному по Управлению милиции города позвонили с Финляндского вокзала. Было это уже под утро, дежурный порядком устал, ночь прошла беспокойно, поэтому он не сразу сообразил, о чем идет речь. – Не понимаю, – раздраженно говорил он. – Почему отцепили вагон? Какая собака, чья? Положив трубку, дежурный сказал своему напарнику: – Совсем с ума посходили! Пса, понимаешь ли, испугались… Приучились, дьяволы, чуть что, трезвонить в милицию! Оба они, и дежурный и его помощник, считали, что происшествия, выпавшие на их ночную долю, уже закончились, и этот пустопорожний звонок был тем ненужным, хлопотливым довеском, который выводил их из себя. – Записывать в журнал? – спросил помощник. – Еще чего! – сказал дежурный. Но, походив по комнате минут пять, чтобы разогнать предутреннюю усталость, он позвонил на Финляндский вокзал и спросил диспетчера: – Ну как там у вас с собачкой? Диспетчер что-то ответил ему, на что он саркастически бормотнул: – Железнодорожнички! Распустили сопли из-за щенка… Но тут же дежурный сразу вызвал проводника собак Глазычева, спавшего рядом в комнате отдыха, и велел ему быстренько съездить на Финляндский вокзал. – Заберешь там из вагона какую-то бесхозную собаку – она, говорят, хулиганит – и отвезешь к себе в питомник. – Взрослая собака? – спросил Глазычев, беря из шкафа плащ. – Какой породы? – Я с нее анкеты не снимал, – ответил дежурный. Спокойно улыбнувшись, маленький неторопливый Глазычев аккуратно застегнул плащ, надел кепку, примял ее, проверил, лежит ли в кармане плаща крепкая веревка с металлическим карабином для ошейника, и вышел на площадь к оперативной машине. На Финляндском вокзале он справился в отделении дорожной милиции, где собака и что, собственно, она натворила. Лейтенант, только что заступивший на дежурство, ничего порядком не знал, кроме того, что пес находится в отцепленном вагоне на шестом запасном пути у будки стрелочницы. – Дать вам с собой милиционера? – спросил лейтенант. – Да нет, – ответил Глазычев. – Палка у вас какая-нибудь есть? Метра на полтора. Палку вынули из метлы. Не спеша Глазычев пошел на шестой путь. Будку стрелочницы он увидел еще издали, подле нее толклось человек десять народу; оттуда доносились громкие, взволнованные голоса. Когда Глазычев приблизился, стрелочница, коренастенькая бабенка в ватнике, тыча свернутым флажком в сторону вагона, стоящего неподалеку, азартно досказывала, вероятно не в первый раз, подробности недавнего события: – Носится кобелина по вагону, из двери в дверь, из двери в дверь! Выкатил глазища, язык на сторону… Пассажиров всех выгнал, проводница как залезла с ночи в туалет, так до сих пор там и запершись. Я уж ей через окошко кефир носила… Подходит время отправлять состав в обратный рейс, диспетчер лается, в чем задержка, а бригадир говорит: «Я не могу катать в порожнем вагоне одного пса, тем более за него не плачена проездная плата». Затем стрелочница, переваливаясь на своих коротеньких тугих ножках и не переставая трещать, охотно повела всех слушателей на экскурсию к вагону. Глазычев последовал за ними.
Еще издали стрелочница весело крикнула, очевидно, запертой проводнице: – Раиса, как жизнь молодая? В крайнем, чуть-чуть приоткрытом, вымазанном густыми белилами вагонном окошке показалось испуганное лицо пожилой женщины. – Чего слышно? – тихо спросила она. – В милицию звонил диспетчер, – на ходу захлебывалась стрелочница. Сейчас пришлют человека, стрельнет – и все… Выйдешь, Раисочка, на волю. А пока хорошо: тебе с перепугу недалеко бегать… – Убивать жалко, – все так же тихо сказала Раиса. – Я могу еще потерпеть. – Глупости! – фыркнула коротконогая стрелочница. – Было б из-за чего. Она подвела своих спутников к середине вагона. Здесь на земле стояла высокая чурка, которую, должно быть, подкатили под окно. Взобравшись на эту чурку, стрелочница осторожно, потихоньку приподымая голову, словно кто-то сквозь закрытое окошко мог в один миг отхватить ее, заглянула внутрь вагона. – Есть! – прошептала она. – Лежит, бандит, у самой двери… На чурку по очереди стали взбираться любопытные. Даже какой-то старичок-боровичок, кряхтя и цепляясь за плечо стрелочницы, вскарабкался к окошку и поскреб пальцами по стеклу. Тотчас же из вагона донеслось рычание, затем густой, осипший лай. В окне показалась крупная собачья голова. Старичок ссыпался вниз. – Видали? – восторженно взвизгнула стрелочница. Люди столпились внизу под окном. Погавкав на них, собака склонила голову набок и стала следить за мухой, ползущей по стеклу.
Глазычев подошел к стрелочнице. – Вот что, девушка, – сказал он, как всегда неторопливо и дружелюбно. – Публику вы отсюда уберите, а мне, если можно, одолжите на десяток минут свой ватничек. Хлебца у вас, случайно, нету? И вагончик мне отоприте. Публика отошла в сторону и остановилась неподалеку. Стрелочница дала Глазычеву ватник, горбушку хлеба и ключ от вагона. – Вы бы лучше палили через окошко, – посоветовала она Глазычеву. Он взобрался на высокие ступеньки, отпер дверь и вошел в тамбур. Очевидно, внутренняя вагонная дверь была неплотно прикрыта: Глазычев услышал, как собака ударила по ней лапами и распахнула с такой силой, что дверь стукнулась о стенку. Теперь пес был совсем рядом, отделенный только дверью из тамбура. Придерживая за ручку, Глазычев приоткрыл ее и бросил за порог на пол горбушку хлеба.
Собака хлеб не взяла и гулко залаяла, пытаясь просунуть морду в щель. – Молодец, – сказал Глазычев. – Хорошо. А чего, в самом деле, со мной церемониться! Тебя как, дурака, зовут? Он обращался к собаке не то чтобы ласковым, а удивительно спокойным и даже уважительным тоном. Оскалив крупные клыки, залитые слюной, сморщив темный нос и выгнув книзу широкую шею, на которой торчком встала длинная шерсть, собака злобно лаяла. Ее особенно раздражало, что сквозь щель в дверях Глазычев был совсем рядом, а
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (18) »