Самость самца уравновешивается самостью самки, в которой, как в бочке, накапливается половая энергия страшной разрушительной силы. Многие из сытых хотят власти. Власть разряжает давление пола. Но массы желают полового раскрепощения до полного нуля. До отметки, на которой написано: полов больше нет.

Дальше идти некуда.

05. Пат

Всякая структура дуальна. Пат — недуальная структура. Вернее, это вообще не структура. Почему? Потому что в нем запрещено трансцендентное.

Вот Буря. Корабль тонет. Пиррон безмольствует. Народ в отчаянии мечется с левого борта на правый и с правого на левый. Хаос. Не металась одна бесструктурная свинья. Она ела, не вынимая головы из лохани.

Кто выйдет из пата. Свинья, то, что без трансценденции. Будем свиньями. И не будет бури. Где лохань? С этим вопросом входит в пат бесструктурный средний класс. Голодный сытому не товарищ, хотя в патовом пространстве они взаимозаменимы как новые язычники.

Пат был рожден игрой в ускользание определений. Вот, например, есть мир, в котором тонут корабли. Этот мир определен. И есть мир, в котором они не тонут. И этот мир определен. Но есть еще третий мир, в котором корабли тонут, не утонув.

Они всегда тонут в модусе незавершенного действия. Вот этот третий мир не определен. Он в ситуации пата, к бесструктурности которого подводит искус ускользания. Подводит — в смысле ведет ближе и одновременно изменяет, предает.

Пат, как из гнезда, выпал из игры. Выпал и попал в историю. Пат — время жестов, а не слов. Книжная культура слова разбилась о жесто-пат. Разбилась и обнажила постдуальный примитив. В патовой ситуации ничто ничего не значит. В ней нет ни означаемого, ни означающего. Все, что могло быть, представилось. Жест постзнакового мира рассогласовывает привычные сопряжения смыслов, значений и знаков. Нормально значить — значит быть чуть больше (чуть меньше) того, что ты есть. Пат превращает это чуть-бытие в ноль, в котором нет ни присутствия, ни отсутствия. Нет бытия. Нет понятия.

Мир зашкалило на нуле пата. Его нулит от непродуктивности постзнаковых структур, в которых отсутствие возможности одного хода равно присутствию возможности бесконечного количества ходов. Монотонное прохождение ничьей не сдвигает с места.

Шах не объявлен, результата нет, а ходить некуда. Например, история России есть не что иное, как непрерывно возобновляемый ею шах себе самой. Россия — нонсенс истории. В ней нет больше места структурности, т. е. нет места ни Богу, ни дьяволу; ни глупости, ни уму.

Пат — оборачивающая оборачиваемость. Его нельзя путать с пато-сом, со страданием.

Пат — не болезнь, не отклонение от нормы. Это третий путь. Вернее, нежелание скользить по поверхности первых двух.

Глава I ПАТ И НИЧЬЯ

Пат — слово, над которым стоит задуматься. И не потому, что в нем что-то есть.

Хотя в нем может быть, что-то и есть. А потому, что его не замечали. Оно, как Золушка, заждалось в ожидании своего часа. И этот час пришел. Но не все это поняли. Сладок сон культурного бодрствования. Например, философы. Они окультурены культурой и потому смотрят прямо, в суть вещей. А пат сбоку. Не на прямой. Он пылится на поверхности. Патовое пространство создается косыми взглядами. Кто косит? Дизайнер.

1.1. Дизайнеры

Философы недостаточно легкомысленны, чтобы скользить по тому, что лежит сверху.

Пат — легковесный термин. Его тянет к верху. На нем, как на коньках, скользят по поверхности. Поверхность — подходящее место для занятий пато-философией. Глубину глубокого создает «сознание о». Пато-философы работают с нулевым сознанием. Они слушают. Слух не о чем-то. Слух что-то. На поверхности слышно не понаслышке.

Вот место для тех, кто курит. А здесь что? Прислушиваются «услышанному. Здесь патофилософствуют, т. е. приостанавливают действие культурных форм, сцепление которых лишено дизайна. Дизайн соединяют с бытом. У него есть вид. Но не вид чего-то. А само это что-то и есть вид. А вот дазайн. Он соединяет с бытием. Но у бытия плохая слышимость. Ему нужна метафизи/ка. А она рассчитана на зрение.

Здесь нужно смотреть в оба. В дазайне нет дизайна, т. е. нет вида.

Современные философы — не мыслители. Они дизайнеры. Они косятся на то, что сверху. А сверху — поверхность, внешний вид которой указывает на ее сущность.

Философы — оформители поверхности. Метафизика рождает дазайн. Кто здесь? Здесь бытие. Пат создает дизайн. Что здесь? Ничего. Но как хорошо упаковано. И прилично смотрится. Что? Ничего. В упаковке ничего не упаковано. Ничего — принцип дизайна. Оно конструирует косой взгляд. На поверхности пата появляются мнимости. Рябь я.

1.2. Рябь пата

Кто я? Какой глупый вопрос. Кто бы ни был. Зачем мне знать самого себя? Вот вопрос, ответом на который стал пат бы стать машиной и освободить себя от со-вести и чести. Как это глупо спрашивать: кто я? Какой ты? Вот вопрос. И ответ пата: никакой.

1.3. Код дизайна

Не поверхность произвела пат. И не зайн дизайнеров. Пат — птица залетная, не дома выращенная. Откуда она? Издалека. Из любви к дальнему. Даль — понятие космическое, пространственное. Если я кричу, а меня не слышат, то я далеко. Так далеко, что я сам себя не слышу. И кто-то меня любит в этой моей далекости. Или не любит. Что одно и то же, если бытие зарябило патом. А то, что пат в бытии, пер-выми поняли в Индии. Поняли и понятое закодировали. В Индии любили людей. В Греции — богов. В Индии придумали игру в шахматы. В Греции — олимпиаду. В шахматах был закодирован пат. В играх греков — победа. У греков не было пата. И тогда они придумали интермундию, которая стала для греков чем-то вроде мусорного бака. В нем хранили ненужное. Например, бога. Эпикур его поймал и посадил в интермундию. А чтобы бог не сбежал, он его прикрыл крышкой культуры.

Эпикур закрывал. Мы открываем. Сдвинули крышку бака, а оттуда — не бог. Из ба|ка — крыса. Она шуршит и озирается, как какой-нибудь скептик. Теперь ее ход, Но ходить ей некуда. А это уже шахматы. Это пат, т. е. Индия. Ведь что такое Индия?

Движение покоящегося. Бодрствование во время сна. Крышка. Ее-то мы и отодвинули и расшифровали шифр победы. Пат — символ этого сдвига. Сдвига чего? Выведения наружу внутренней бесперспективности всякой перспективы. В том числе и перспективы выведения чего-либо наружу.

Что создает перспективу? Иное. Здесь — одно, а там — другое. И для того, что там, больше оснований, чем для того, что здесь. Иное друг другого. Идем к иному. Где же оно? Нет его. Что же есть? Тело при я в деле приятного. И есть