переводчика в лице своей жены, чье знание латыни и французского сэкономило мне многие часы книжных раскопок в поисках перевода.

Ради облегчения понимания, я позволил себе вольность время от времени употреблять современные названия, как-то: Иран и Ирак вместо Персии и Месопотамии – и перенес действие в области, называемые Ливаном или Югославией, хотя в те времена этих государств не было и в помине. Все это исключительно потому, что я пишу не ради того, чтобы наставлять или поучать, а чтобы поделиться со всеми тем, что люблю. Я всего-навсего желаю, чтобы путаница и недоумение не погасили восторг и изумление перед повестью легендарных рыцарей.

И наконец, если нас огорчает сознание того, что после веков раздоров древняя этническая вражда и предрассудки по-прежнему не забыты, мы можем хотя бы припомнить безудержную жестокость феодальной эпохи и утешаться тем, что на самом деле с той поры мы шагнули далеко вперед.

В то время, когда начинается наш рассказ, римская церковь ведет отчаянную борьбу за верховенство папизма на двух фронтах: с одной стороны ее осаждают христианские правители Европы, а с другой – греческая православная церковь, принятая в лоно Византийской империи, сердцем которой был Константинополь, не признававший за Папой никаких полномочий свыше. Час Рима пробил, когда Византия обратилась к нему за помощью в обуздании покушавшихся на нее турков. Папа мог убить двух зайцев одним выстрелом, спровадив воинствующую знать из Европы Византии на выручку, а заодно наверняка вынудив греческую церковь признать превосходство римской, под религиозной хоругвью Великого Крестового Похода спасающей от мусульман Святые Места, благословенные памятью Иисуса Христа. Так в одиннадцатом столетии начались крестовые походы в атмосфере веры, алчности и вражды.

Часить 1. Первый крестовый поход и рождение Ордена

1. Священная война 1052-1099.

день воскресный в середине одиннадцатого столетия патриарх греческой православной церкви как раз справлял торжественную обедню в величественной базилике Хагия Софья в Константинополе, когда трое мужей вошли в храм и затопали обутыми в сапоги ногами через неф прямо к престолу. Предводитель троицы припечатал ладонью к алтарю принесенный документ, после чего, не проронив ни слова, пришельцы развернулись и промаршировали прочь. Все трое были кардиналами- князьями римской церкви. А упомянутый документ представлял собой декреталии Папы римского Льва IX, отлучавшие от церкви императора Византии и всех патриархов, священников и монахов православной церкви, равно как и всех граждан Восточной Римской империи. Выбор был невелик – либо обречь себя на вечное проклятье, либо подчиниться господству римской церкви.

То был лишь последний враждебный выпад в неослабевающей распре между папским престолом и православной церковью. С самого момента распада Римской империи в четвертом столетии обе столицы – Рим и Константинополь – испытывали неизменную взаимную ненависть, как светскую, так и религиозную. Каждая объявляла себя истинной наследницей Кесаря, каждая провозглашала свою веру единственно правильной, отвечающей воле Господа. Восточная церковь просто-напросто хотела, чтобы ее оставили в покое, дозволив поклоняться Богу на свой лад, но римская была настроена куда более агрессивно. Папа требовал, чтобы весь мир признал его исключительное право влиять на умы верующих как наместника Святого Петра и самого Иисуса Христа. Это первенство римской церкви еще четче определил клюнийский монах Гильдебранд, вступивший на престол Петра как Папа Григорий VII. Григорий довел до крайности то обстоятельство, что римскому епископу уготована особая роль, – он поставлен над прочими епископами света,- отведя титул Папы (или Попа) сугубо епископу Рима и запретив наделять этим титулом хоть кого-либо еще на всем белом свете. Но этим он не ограничился. Зачастую дворяне свидетельствовали свое почтение к епископу целованием его ног. Отныне же, провозгласил Григорий, и впредь князья будут лобызать только ноги Папы, причем не добровольно, как дань уважения, но в обязательном порядке, предписываемом каноническим уставом.

Что же до богоданных прав королей, то сама их божественность означает, что они исходят от Бога небесного к земным правителям только через посредство наместника Христа на земле. По мнению Григория, только в папской власти даровать или изыматьэти священные права. То есть, Папе дана власть приказать гражданам любой страны забыть присягу на верность любому мирскому венценосцу и свергнуть любого короля или императора. Мотив вполне основателен, ибо власть духовная исходит непосредственно от Бога, в то время как мирская зачата в первородном грехе.

Будучи монахом, Григорий принял обет безбрачия и теперь не только повторил предшествующие декреталии против браков духовенства, но и усугубил их. В те времена были женаты более пятидесяти процентов католических священников Европы, так что к декреталиям Григория даже епископы отнеслись отнюдь не благодушно. В Англии на Винчестерском Соборе в 1076 году собрание епископов одобрило браки «оседлых» священников – отправляющих службу в сельских приходах или служащих капелланами при замках. В ответ на сопротивление духовенства Григорий разослал легатов, призванных провести его закон в жизнь. Все женатые священники должны были расстаться с женами, в противном же случае им возбранялось отправлять какие-либо обязанности священнослужителей. А мирянам предписывалось чураться своих пастырей.

В ходе своей программы по завоеванию господства над восточными христианами Григорий свел дружбу с императором Византии Михаилом VII. Юный император откликнулся на предложение потому, что нуждался во всех соратниках, каких только мог заполучить. Он заявил свои права на трон, когда его тесть император Роман Диоген был ранен в сражении и взят в плен наводнившими страну турками-сельджуками. Когда он оправился от ран, турки отпустили его на свободу. Обнаружив, что его спасло вмешательство зятя Михаила, Роман попытался вернуться на трон, но на сей раз был пленен бывшими подданными, прибегшими к обычному для Византии (и Венеции) способу избавления от притязаний свергнутого властителя, не убивая его: Романа приговорили к ослеплению. Впрочем, выкалывая ему глаза, палачи так переусердствовали, что спустя несколько дней Роман скончался.