маленьким улочкам, все время посматривая в зеркало заднего вида. Если же шел пешком, то и дело украдкой озирался и, останавливаясь у зеркальных витрин, настороженно разглядывал прохожих.

Незнакомец, звонивший теперь каждый день либо через день, просветил его насчет гастрономических пристрастий покойного, поведал, что тот был гитаристом-любителем и играл классику, а на лето собирался вывезти своих детей к морю. Намекал и на то, что возникли некие обстоятельства, недвусмысленно доказывающие вину адвоката. Якобы обнаружились свидетели, которые запомнили его в лицо…

Он уже дошел до того, что прямо-таки жаждал поскорее предстать перед судом, чтобы иметь возможность защищаться. Ведь ему и не такие процессы случалось выигрывать. Однако все шло по-прежнему. Обвинительное заключение разбухало, обрастая деталями, а он худел, теряя в весе. Он пристрастился к джину и теперь буквально не просыхал. Каждый телефонный звонок заставлял его вздрагивать. Он предпочитал часами слоняться по улицам или пить в шумных барах, дабы его не достал по телефону этот сумасшедший. Отключал телефон, но потом снова включал, опасаясь, что незнакомец начнет звонить ему в контору. Теперь он уже спорил. Каждый раз орал в трубку, что он всего-навсего почесал ногу, но незнакомец лишь смеялся в ответ. Постепенно он утратил интерес к собственной судьбе, мучаясь только одним: чей это голос, кто этот всезнайка?

За вождение машины в нетрезвом виде у него отобрали права. Незнакомец тотчас узнал об этом и поинтересовался, почему он не ездит в метро. Он теперь ездил в автобусе. Приходилось делать изрядный крюк и тратить на дорогу лишние полчаса. Впрочем, это его нe волновало, как и то, что он опаздывает на работу. Он попытался заняться расследованием. Составил список, где находился каждый из его знакомых адвокатов в тот день, когда он убил того человека… Тьфу, черт! Почему «убил»? Вернее сказать: когда погиб тот несчастный… А кто мог узнать, что у него отобрали права? Он ставил своим коллегам перекрестные вопросы, не обращая внимания на их недоуменные взгляды. С Верой он порвал и вскоре вступил в короткую и бессмысленную связь с Моникой. Однажды после работы в полупьяном cocтoянии повалил девушку на письменный стол, сам не зная, зачем ему это надо. Он всегда воротил нос от нее. Моника была ленива и, похоже, восприняла все это как должное. Вечером она явилась к нему домой, и у него даже не было сил выгнать ее. Через несколько дней он все же решился на это и обрадовался, когда остался один.

— Скажите, вы не хотели бы со мнoй встретиться?

— Что-что? — раздался в ответ знакомый, хорошо поставленный голос. Интересно бы знать, кто он. Дипломат? Диктор? И тот же дружелюбный, но при этом насмешливый тон, как и тогда, в первый раз.

— Вы не хотели бы со мной встретиться? По-моему, уже пора.

Кажется, он даже не удивился, узнав, где незнакомец назначил ему встречу. В пять часов. Точно в такое же время. На том же самом месте.

Он пришел пораньше. Стал вглядываться в лица. Пассажиры мелькали вокруг, словно фигуры какого-то странного паноптикума. Без судеб. Без троих детей. Мужчина средних лет в сером плаще… О Боже! Но нет, у этого была яркая сумка через плечо.

Толпа вынесла его на перрон. В туннеле появилась маленькая светящаяся точка. Внезапно она увеличилась в размерах — и, скрежеща тормозами, состав остановился у перрона. «По всей видимости, этo мгновенная смерть», — подумалось ему. Поезд ушел, его окружала толпа новых фигyp. Снова появилась маленькая светящаяся точка и моментально увеличилась в размерах. Вероятно, тот человек даже испугаться не успел. Только этот жест — беспомощно раскинутые руки… Кстати, портфеля в руках уже не было. Наверное, выронил?

Приближалось назначенное время. Он чувствовал озноб в желудке, и каждый раз, когда очередной состав останавливался у перрона, металлический лязг тормозов отдавался во всем его теле. И чем ближе подходил он к краю перрона, тем cильнее становилась дрожь. Узнать бы только, кто этот человек! А чего тот от него хочет, он уже понял.

Он не знал, пойдет ли на это. Никак не мог заставить себя шагнуть вперед к вырастающей светящейся точке и исчезнуть под лязгающей металлической массой. И отойти не решался. Он посмотрел по сторонам. В это время в туннеле снова появилась светящаяся точка. Он наклонился вперед, сгорая от любопытства, что же это за ощущение, что он увидит, если решится, если все-таки… И тут он почувствовал легкий толчок в спину — и сорвался вниз. Портфель вылетел из руки, пытавшейся найти опору. Падая, он повернулся, на какой-то миг увидел потрясенное, испуганное лицо человека, который, очевидно, как раз почесал левой ногой правую. Затем, продолжая падение, разглядел маленькую телекамеру над головами, и только потом его ослепил свет фар. Но поскольку удивительно долгим оказалось это последнее мгновение, он еще успел подумать: «Вот теперь я все знаю». И эта последняя мысль наполнила его душу необычайной умиротворенностью.

Он уже не услышал знакомый, хорошо поставленный голос с невозмутимой интонацией, свойственной профессиональным дикторам:

— Граждане пассажиры, только что произошел несчастный случай. Во избежание заторов просим вас соблюдать спокойствие!