тем для работ, ввел его в ученые общества, занимавшиеся особенно темными областями наук, в надежде снискать себе почести и даже оказывал ему покровительство в министерстве.

И вот однажды, придя к своему другу позавтракать (за последние месяцы Росселен частенько завтракал и обедал у них), он, пожимая Сакреману руку, сказал ему на ухо:

— Мне удалось добиться для вас большой чести. Комитет исторических исследований возлагает на вас поручение. Надо произвести изыскания в различных библиотеках Франции.

Сакреман от волнения не мог ни есть, ни пить. Через неделю он уехал.

Он ездил из города в город, изучая каталоги, роясь на чердаках, заваленных пыльными томами, навлекая на себя ненависть библиотекарей.

Но однажды вечером, когда он был в Руане, ему захотелось обнять жену — он не виделся с ней уже неделю; он сел на девятичасовой поезд, рассчитывая к полуночи попасть домой.

У него был свой ключ. Он вошел неслышно, дрожа от радости, предвкушая счастливое изумление жены. Дверь в спальню была заперта. Вот досада! Он крикнул:

— Жанна, это я!

Она, по-видимому, сильно испугалась; он услышал, как она вскочила с кровати и заговорила сама с собой, словно во сне, затем побежала к своей уборной, хлопнула дверью и забегала босиком взад и вперед по комнате, двигая мебелью так, что звякали стеклянные дверцы шкафов. Наконец она спросила:

— Так это ты, Александр?

Он ответил:

— Ну да. Открой же!

Дверь отворилась, и жена упала к нему на грудь, бормоча:

— Ах, как я испугалась! Вот не ждала! Вот радость! Он начал раздеваться медленно, как делал все; раздевшись, взял со стула пальто, чтобы повесить его в передней, и вдруг замер от изумления. В петлице была красная ленточка. Он пробормотал:

— Что это... пальто с орденом!

Жена кинулась к нему, рванула пальто и крикнула:

— Нет, ты ошибаешься... Отдай мне его!

Но он ухватился за рукав и повторял в полном смятении:

— Да что это? Почему? Объяснись же! Чье это пальто?.. Оно не мое — на нем орден Почетного легиона.

Она все пыталась вырвать у него пальто и растерянно лепетала:

— Послушай, послушай, отдай же! Я не могу сказать тебе... Это секрет... Послушай!

Гнев охватил его; он побледнел.

— Я хочу знать, почему это пальто здесь? Оно не мое!

Тогда она крикнула ему в лицо:

— Нет, твое... молчи... поклянись, что никому не скажешь... слушай... так вот, ты награжден!

От волнения он выронил пальто и упал в кресло.

— Я... ты говоришь... я награжден?

— Да, но это секрет... это большой секрет...

Она спрятала в шкаф одеяние, овеянное славой, и подошла к мужу, бледная и дрожащая. Она повторила:

— Да, это новое пальто, которое я для тебя заказала. Но я дала слово ничего тебе не говорить. Это станет официально известно не раньше, чем через месяц-полтора. Тебе нужно сначала закончить изыскания. Ты не должен был ничего знать до возвращения. Это тебе устроил господин Росселен.

Глубоко потрясенный Сакреман бормотал:

— Росселен... орден... ему я обязан орденом... я... ах!..

Он вынужден был выпить стакан воды.

На полу белел клочок бумаги, выпавший из кармана пальто. Сакреман поднял его. Это была визитная карточка. Он прочел: «Росселен, депутат».

— Вот видишь, — сказала жена.

И он заплакал от радости.

Через неделю Официальная газета сообщала, что г-н Сакреман произведен в кавалеры ордена Почетного легиона за особые заслуги.

Примечания

Напечатано в "Жиль Блас" 3 ноября 1883 года под псевдонимом Мофриньёз.

(обратно)