Шепот пепла

Теперь я знаю, почему переменился узор звезд, и куда делось ночное солнце, о котором рассказывал учитель. Вчера мне было видение. Перед сном я просил разум показать что-нибудь важное. И он показал. Я стоял во дворе дома, где прошло мое детство, и наблюдал, как ветер играет мокрым бельем, развешенным на веревках. Это Ами устроила большую стирку. Всюду пахло ее мылом из ромашки и клевера. Это был запах беззаботности, высокого неба и яркой травы. Я смотрел на синие ступени крыльца с небывалой тоской. Казалось, Ами только-только вернулась в дом с пустой корзиной. Руки у нее все еще красные, а подушечки пальцев сморщенные от воды. Какой приятный самообман… Я не верил ему, ведь моя милая Ами давно умерла, а мне уже шестьдесят лет. И эти молодые руки не мои. А за дверью никого нет. Там пусто и темно. Я решил сохранить хрупкую иллюзию детства и остался во дворе, предаваясь размышлениям. И тут вещи начали срываться с веревок и подниматься в небо. Они хлопали крыльями-рукавами, раздувались от ветра и становились похожи на всамделишных птиц — серых, белых и коричневых. Я рассмеялся. Нечасто мне удавалось отличить сон от яви, но теперь я точно знал, что рассудок играет со мной, и не поддавался. — Я понимаю, что сплю, — сказал я громко. — И хотя мне приятен этот дом, покажи вместо него что-нибудь настоящее! Ноги мои оторвались от земли, и я взмыл к небесному куполу. Так стремительно, что захватило дух. Домик Ами с бордовой крышей уменьшался. Сжимались поля вокруг него. Реки превратились в блестящие ниточки. Я задрал голову и увидел тряпичных птиц, паривших под облаками. Потом и они остались внизу, а меня окружил плотный, густой туман. Я вынырнул из него в темноту, полную звезд. Сетерра все отдалялась. Она превратилась в шелковый мячик, потом стала размером со сливовую косточку, а в конце исчезла, провалившись в черный бархат космоса. Космос. Прежде я не знал этого слова. Без сомнений и страха я продолжал куда-то лететь. И вот из темноты появился еще один шарик. Теперь уже я приближался к нему и с удивлением отмечал схожесть с Сетеррой. Однако, расположение морей и материков на этой планете было совсем другим. Я разглядывал ее, сколько мог, пока не опустился. Ноги мои вскоре ощутили твердую землю. Я стоял по колено в высокой траве посреди поля и смотрел в небо. Царила ночь. Прямо надо мной сияло отчетливо большое созвездие в форме ковша. Тихий голос Каримы шепнул в самое ухо: — Секундо Террам. Я увидел еще несколько ярких образов, и все тотчас сложилось в цельную мозаику. Из того сна я понял, что слово «Сетерра» — дитя древнего, забытого языка. Изначально оно писалось странными знаками: «Secundo Terram». И означало: «Вторая Земля». А до нее была первородная Терра, где по ночам всходило серебряное солнце. Значит ли это, что древние люди могли летать, как птицы? И почему они покинули прежний дом?