Честертон, Гилберт Кийт (1874–1936) — признанный классик английской литературы, один из самых ярких писателей первой половины XX века. Классикой стали его романы и многочисленные эссе, однако любовь массового читателя принесли ему рассказы об отце Брауне, тихом, застенчивом священнике, мастерски раскрывающем наиболее запутанные загадки и преступления.
Издание этих рассказов, начатое в 1911 году сборником «Неведение отца Брауна», растянулось на добрую четверть века, превратившись в детективную эпопею. Ее мудрый и непритязательный герой не читает блестящих лекций в духе Эркюля Пуаро и не создает великих теорий, подобно Шерлоку Холмсу. Он даже не всегда стремится наказать преступника, но со смиренной иронией и неизменным изяществом расставляет все по местам.
Настоящее издание, представляющее полное собрание рассказов об отце Брауне и другие его сборники малой прозы, несомненно явится настоящим подарком для всех любителей английской литературы и качественной детективной прозы.
Кроме того, в это издание включены все шесть классических романов писателя и впервые в русском переводе два ранних произведения: обнаруженный после столетнего забвения юношеский роман «Бэзил Хоу», а также роман-буриме «Наши перспективы», недописанный членами «Клуба начинающих спорщиков», основателем которого в школьные годы был Честертон.
По словам Честертона, будучи молодым человеком, он увлёкся оккультизмом и вместе со своим братом Сесилом, экспериментировал с доской для спиритических сеансов, но в 1922 перешел в католичество и посвятил себя пропаганде христианских ценностей.
Честертон любил дебаты, поэтому часто проходили дружеские публичные споры с Бернардом Шоу, Гербертом Уэлсом, Бертраном Расселом, Кларенсом Дарроу. Согласно его автобиографии, он и Бернард Шоу играли ковбоев в немом кино, которое никогда не было выпущено.
Честертон рано проявил большой интерес и талант к искусству. Он планировал стать артистом, и его писательское видение показывает умение преобразовывать абстрактные идеи в конкретные и запоминающиеся образы. Даже в его беллетристике осторожно скрыты притчи.
«Основную идею» своей жизни он определял, как пробуждение способности изумляться, видеть мир словно в первый раз. В основе его художественной «аргументации» лежали эксцентрика, упор на необычное и фантастическое. Парадоксы Честертона являли собой проверку здравым смыслом расхожих мнений.
Писатель необыкновенно злободневный, газетчик в лучшем смысле этого слова, он предстает перед читателями глубоким и оригинальным мыслителем в своих многочисленных историко-литературных и богословских работах. В данное же издание включена лишь малая толика произведений Честертона религиозно-философского направления — два эссе и трактат «Вечный Человек», которое Грэм Грин в свое время назвал лучшей книгой, написанной в ХХ столетии. «Вечный Человек» — очерк истории человечества с точки зрения христианина, и будет интересен всем, кто интересуется философией, историей культуры и религией.
Содержание:
РАССКАЗЫ
ОТЕЦ БРАУН (цикл сборников)
ПАРАДОКСЫ МИСТЕРА ПОНДА (сборник)
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ЗНАЛ СЛИШКОМ МНОГО (сборник)
КЛУБ УДИВИТЕЛЬНЫХ ПРОМЫСЛОВ (сборник)
ОХОТНИЧЬИ РАССКАЗЫ (сборник)
ПЯТЬ ПРАВЕДНЫХ ПРЕСТУПНИКОВ (сборник)
ПОЭТ И БЕЗУМЦЫ (из сборника)
РОМАНЫ
Наполеон Ноттингхильский
Человек, который был Четвергом
Шар и крест
Жив-человек
Перелетный кабак
Возвращение Дон Кихота
РАННИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
Бэзил Хоу
Наши перспективы
ЭССЕ
Если бы мне дали прочитать одну-единственную проповедь
Бог с золотым ключом
ТРАКТАТ
Вечный Человек
|
ХИЛЭРУ БЕЛЛОКУ [232] Все города, пока стоят, Бог одарил звездой своей. Младенческий совиный взгляд Найдет ее в сетях ветвей. На взгорьях Сассекса яснела Твоя луна в молочном сне. Моя — над городом бледнела, Фонарь на Кэмпденском холме. Да, небеса везде свои, Повсюду место небесам. И так же (друг, слова мои Не без толку, увидишь сам), И так над скоротечной жизнью Героики витает дух, И лязг зловещих механизмов Не упразднит ее, мой друг. Она пребудет, освятив Аустерлица кровь и тлен, Пред урной Нельсона застыв, Не встанет с мраморных колен. Пусть реалисты утверждают, Что все размечено давно, Во тьме неведенья блуждая, «Возможно, — говорим мы, — но…» Еще возможнее другое — В просторах благостных равнин Под барабанный грохот боя Возникнет новый властелин. Свобода станет жизнью править И баррикады громоздить, А смерть и ненависть объявят, Что явлено — кого любить. Вдали холмов твоих, в ночи Мне грезилось: взметались ввысь Под небо улицы-лучи И там со звездными сплелись. Так я ребенком грезил, сонный. И ныне брежу этим сном Под серой башней, устремленной К звезде над Кэмпденским холмом. Г.-К. Ч. [233] |
