Румянцеву. исчезли стройные сосны и ели, вехи твоего времени, веселого пути с мешком хлеба за спиной. И подумалось обидно, что милее: та пора с уютной вокруг природой или нынеш-нее рушение всего вокруг и чужой хлеб?.. И тут пришло на память не раз реченное Стари-ком Соколовым Яковом Филипповичем слово библейское: "Лучше горсть и покоем, чем пригоршни с трудом и томлением духа".

Земля еще не иссохла. Безлесная. Она не вбирала влагу вглубь себя по корням де-ревьев, прогалины назойливо пестрели дикими сорными травами.

В Мохово можно было пройти прямиком лесной тропкой и выйти к броду через Шелекшу напротив Сосны-Волка. Но Дмитрию Даниловичу хотелось взглянуть на возде-ланные им поля — Патрикийку и Кузнецово. И на свое Данилово поле. А затем завернуть в контору, уведомить Николя Петровича, председателя, о вступлении в должность лесника.

Вышел из чащобы, окинул взглядом ожидавшую его Патрикийку. И тут какой-то шумок на другом конце поля заставил его насторожиться. Присмотрелся. Из леса выныр-нул председательский "Уазик". Остановился у пашни. Открылась дверца, вышли Алек-сандра и сам Николай Петрович.

Александра тут же прошла на пашню, наклонилась, должно быть, срывая стебелек посева. Николай Петрович глядел поверх поля и первым увидел Дмитрия Даниловича. Сказал Александре и они поглядели в его сторону. Он махнул им рукой и пошел к ним дорогой.

— Вы ведь никак в лесхоз собирались, — спросил Николай Петрович. Когда он подо-шел к ним.

— Да вот возвращаюсь… Решил пешком… А то все на колесах. Ноги перестали зем-лю чувствовать. Сидишь, ездишь, а что под тобой, думы-то уже и нет.

— И мы решили проехать, на поля взглянуть, — сказал Николай Петрович. Он считал это досужей прогулкой. И верно, чего глядеть не на свое дело. Полюбоваться, как зелене-ют всходы для него не работа. Душа не озаряется мыслью, каким это поле будет завтра.

В руках Александры был кустик ячменя. Она достала их сумки целлофановый ме-шочек и положила в него стебельки с полоской бумаги. Дмитрий Данилович подсказал ей, что поле с подсевом клевера и тимофеевки. Николай Петрович отошел в сторону. Ему было неловко слушать и говорить о травах и клеверах. Не забылось, как яро накидывался на травопольщиков. И на него вот, Дмитрия Даниловича, тогда заместителя председателя колхоза.

Подошли к машине. Дмитрий Данилович не стерпел, показал удостоверение лесника.

— Теперь, как говорится, при должности, — отозвался Николай Петрович, тая улыб-ку. Повертел в руках корочки, похожие на пропуск туда, куда не дозволительно каждому. Дмитрий Данилович тоже без радости отнесся к своему назначению: лесник-колхозник, это как бы уже полукрестьянин. Председатель досказал:

— Государственный человек, независимый… — вроде намекнул, что вышел из-под его контроля. — На правлении колхоза и представим, как нового лесника.

Сели в машину. Николай Петрович за руль, а они с Александрой на заднее сидение. Дмитрий Данилович обратил внимание на праздничный наряд Александры. Светлая шерстяная кофточка, юбка под цвет ее, туфли новые. Не в поле же так вырядилась.

— Праздничная вы сегодня, как вижу, — сказал ей, — с чем поздравить-то?..

— У Виктора день рождения. Хотели с ним в район съездить, в магазины заглянуть. Но некстати начальство заявилось, уехали в болото. А я решила поля проведать. Погодка-то какая… Но Николай Петрович не отпустил одну.

— Тайком природой любоваться, — подслушал разговор председатель. — Да и опасно. Вдруг из лесу медведь выйдет. И мне тоже захотелось развеяться. А то за хлопотами о же-лезе. Разных там трубах, почерствели. — Оглянулся с улыбкой.

— Убедилась, что и вы, Николай Петрович, лирик в душе, — отшутилась Александра.

— Самая пора и председателю на мир божий без очков взглянуть, — отозвался благо-душно Николай Петрович. — Горячая пора поотошла. Пока и радуйся, дыши полной гру-дью.

Проехали молча мосток с мочажиннике. Дмитрий Данилович сказал Александре:

— Так и поздравьте от меня Виктора-то. Здоровья ему и успехов…

— Нет уж, — кивнула головой Александра, сделав жест протеста рукой и решительно досказав, — всех ждем завтра к нам в Есипово… Иван разве не сказал?.. Можно и гульнуть. А то и выходных и праздников не знаем. Андрея Семеновича, художника нашего, не ос-тавляйте. Чтобы обязательно всем быть.

Николай Петрович бросил, полуоборотясь, что с мелиораторами надо поддержи-вать дружбу. Сам Бог велел это нашему брату.

2

Виктор Кулякин, муж Александры, окончил механический факультет Сельскохо-зяйственного института на три года раньше Ивана. Родом из деревеньки, рядом с которой было помещичье имение Травниково. Дом помещичий перевезли в Большое село под школу. А деревенька незаметно исчезла и с лика земли. Остались на бугре в купе деревьев синие купола церкви и кладбище с мраморными надгробьями усопших Травниковых. Па-мятники еще и после войны стояли рядами и почитались прихожанами. Но вот что-то на-шло на колхозный люд. Надгробья со старых могил сваливали, сбивали имена и клали умерщвленные глыбы на свежие могилы своих покойников. Свершалось такое наезжав-шими из города на похороны бабушек, дедушек, отцов, матерей. Исчезали старые могилы, с ними стиралась и память о приметах своего времени. Скудела земля, черствели олукавленные души… Чувственному-то как решиться потревожить бесчувственный прах.

Родители Виктора переехали из опустевшей деревеньки в станционный поселок, работали на кирпичном заводе. После института Виктора направили в сельхозтехнику. Вскоре его назначили главным инженером ПМК мелиораторов, после того как Дмитрий Данилович ушел с этой должности. На районных совещаниях познакомились с Александ-рой, окончившей тот же институт. Поженились и стали жить в Есипово — в доме родите-лей Александры. Росла дочь.

Дата для торжества была не круглая. Виктору исполнилось всего двадцать семь. Но Александре хотелось собрать гостей. Не часты домашние встречи друг и другом и редки поводы для веселья. И повод, вроде бы, есть собраться — сев вовремя закончили. Бывало, прежняя земская интеллигенция в такую пору долгом своим считала наведаться к соседу. Александре это и пало на ум. И даже обида взяла: "А что у нынешней колхозной интеллигенции, если можно себя к ней причислить, отпал уже интерес домашних встреч. В неосознанном страхе живем, чтобы не усмотрели сговор какой". Для встреч вот клуб, лектора туда присылают. А разговоры — на совещаниях, заседаниях, комиссиях. Глаза друг другу намозолим, что и видеть уже никого не хочется. Да и другое — ныне каждый в одиночку и целым миром "по ящику", как вот принято говорить, "общается".