изучает ситуацию и знает, почему действующие лица поступают так или иначе. Хотя чаще всего он рассуждает правильно, он ничего не предпринимает по этому поводу. Вечный зритель.

- Да, я не лидер, - ответил Алаку холодно. - Но я могу сделать столько же, сколько всякий другой. До сих пор я ни от чего не увиливал. Разве я не всегда следовал за тобой?

- Всегда, - сказал Джагу. - Прошу прощения. Я сказал, не подумав. Ты же знаешь, я всегда слишком горячусь.

- Не стоит извиняться, - сказал Алаку, и в его голосе появились теплые нотки.

Вскоре они оказались у ворот перед мемориалом Сиикии.

Джагу проехал мимо, к деревьям по другую сторону от дороги.

Там уже стояли автомобили.

- Ну, все семь здесь, - сказал он.

Они снова пересекли дорогу в сорока ярдах от главных ворот. Джагу тихонько позвал. Так же тихо ему ответили; тут же через ворота была переброшена гибкая пластиковая веревка.

Джагу первым затащили на каменную стену двадцать футов высотой - из-за особенностей строения его тела это было непросто. С другой стороны стены его ждал Пону из клана Зеленохвостых Сорокопутов. Они обнялись.

После того как перебрались остальные и веревку сдернули со стены, все крадучись двинулись к месту назначения. Сверху на них смотрели каменные статуи их великих и славных предков. Это были памятники павшим в битве при Сиикии, последнем большом сражении гражданской войны, опустошавшей некогда их страну. Это произошло сто двадцать лет назад, и предки некоторых из тех, кто собрался здесь сегодня ночью, тогда сражались между собой и убивали друг друга. Во время этой войны полегло так много аристоев, что низшие сословия смогли добиться прав и привилегий, которыми они были раньше обделены. Именно эта война ускорила и пришествие брезжившей индустриальной эры.

Юноши проходили мимо насупившихся героев и стел, установленных в честь разных героических подвигов, совершенных во время битвы. Все, кроме Джагу, были подавлены их гнетущим присутствием. Тот без умолку что-то говорил тихим, но уверенным голосом. Вскоре и другие тоже уже разговаривали и даже смеялись.

Место в центре мемориала, где решился исход битвы, считалось самым главным в ансамбле. Здесь стояло колоссальное изображение Джома, мифологического предка всех джома.

Статуя была высечена из цельной глыбы диорита и раскрашена. У нее не было ни рук, ни верхнего торса, только голова и шея, соединенные с четвероногим телом. В священных писаниях джома, или книге Мако, говорилось, что когда-то Джома был таким же, как его потомки. Но в обмен за приобретенную им мощь разума и удовольствие видеть своих детей владыками этого мира и, по-видимому, всей Вселенной ему пришлось отдать свои руки, стать похожим на уродливое чудовище.

Бог Туу, возрадовавшись этой жертве, позволил Джома размножаться посредством партеногенеза, без помощи трех других партнеров. (Ибо после того как в приступе праведного гнева Туу истребил почти всех тварей, Джома выжил, но остался без супругов.) Именно здесь Джагу и решил устроить праздник любви. Он не мог бы найти места, более подходящего, чтобы выразить свое презрение к духам и верованиям, которые считало священными все население планеты.

Джагу и его друзья встретились с теми, кто их уже ждал.

Они передавали выпивку по кругу, раздавались смешки. Распоряжался всем этой ночью Пону. Он расстелил на земле покрывала и разложил на них еду и питье - таких ковриков было восемь, и на каждом сидело по четыре джорума.

Ночь кончалась, луна достигла зенита и начала заходить, и смех и разговоры стали громче и оживленней. Вскоре Джагу взял у Пону большую бутыль, откупорил ее и встал между собравшимися. Из бутыли он каждому дал по большой таблетке и тщательно проследил, чтобы каждый проглотил свою. Все сморщили физиономии, а Фавани таблетку чуть не выплюнул.

Только когда Джагу пригрозил, что, если тот сам не справится, он поможет загнать ее в глотку своей лапой, ослушнику пришлось сунуть ее обратно в рот.

После этого Джагу передразнил молитву Мако, которую четверо новобрачных обращали к семейному гению Плодородия своего клана. Он закончил, отхлебнув вина из бутылки, а потом разбив ее о физиономию Джома.

Через час закончился первый круг праздника любви. Его участники отдыхали, готовясь ко второму кругу, и обсуждали прелести и некоторые недостатки последней встречи.

Раздался пронзительный свист.

Джагу вскочил на ноги.

- Это полиция! - сказал он. - Ничего страшного, не надо паниковать! Возьмите свои шлемы и нагрудники. Надевать их пока не надо. Подстилки оставьте здесь; на них нет клановых эмблем. За мной!

Статуя Джома стояла на небольшом возвышении в центре мемориала. Кроме стремления совершить как можно более вопиющее богохульство, при выборе места Джагу руководствовался возможностью обозревать окрестности. Отсюда ему было видно, что главные ворота открыты и через них только что въехало несколько машин с зажженными фарами. Кроме главных, мемориал имел еще трое ворот; двое из них тоже были открыты, и в них тоже въезжали машины. Он решил, что четвертые ворота, видимо, специально оставили закрытыми в качестве приманки. Стоит только через них перелезть, и они попадутся в лапы полицейских, поджидающих по ту сторону стены.

Но если это ловушка, значит, полицейские видели, как они прятали в зарослях свои машины. То есть даже если он и его друзья ускользнут от полиции, добираться до дома им придется долго-предолго. И никакого толку в этом не будет, потому что фараонам не составит особого труда определить владельцев и разыскать их.

Оставался еще шанс, что это не спланированная облава.

Патрульный, который гнался за ними, мог что-то заподозрить и вызвать подкрепление. Может быть, они залезли на стену, увидели народ у памятника и решили разобраться, в чем дело.

Если так, возможно, у них слишком мало людей, чтобы подойти со всех четырех сторон одновременно.

Тогда четвертые ворота, рядом с которыми не было полицейских, могли быть путем к спасению.

Он решил было бежать к закрытым воротам. Но если там засада, он погубит своих друзей. А ведь он заранее нашел местечко в самом мемориале, где можно спрятаться.

Было бы глупо надеяться на везение, когда есть выход, надежный почти на все сто процентов.

- За мной, к Ниизаа! - сказал он. - Быстро, но без паники. Если кто-нибудь споткнется или отстанет, крикните. Мы вернемся и поможем.

Он побежал; сзади слышался глухой топот многих лап и шумное напряженное дыхание.

Они спустились с холма по другую сторону от главных ворот, направляясь к гранитной статуе героя Ниизаа. Джагу оглянулся по сторонам и отметил, что от приближающихся полицейских их закрывают другие статуи. Он