впечатление», которое Диксон до сих пор производил в колледже вообще и на своей кафедре в частности.

— Вы правы, Профессор: разумеется, не знаю, — произнес Диксон.

— Вот видите! А вообще, Фолкнер, одобрение специалиста было бы вам очень полезно — если вы понимаете, о чем я речь веду.

Несмотря на оговорку (Фолкнер был его предшественником), Диксон прекрасно понимал, о чем ведет речь Уэлч, и подтвердил свое понимание на словах. Почему он произвел плохое впечатление? Не иначе потому, всегда думал Диксон, что в первую же неделю нанес преподавателю английского языка небольшое увечье. Этот преподаватель, моложавый бывший член совета одного из кембриджских колледжей, прохлаждался на главном крыльце, а Диксон как раз выходил из-за угла — из библиотеки шел. Так вот, Диксон наподдал ногой круглый камешек, неизвестно откуда взявшийся на щебеночном покрытии. Прежде чем достичь верхней точки заданной траектории, камешек с расстояния минимум в пятнадцать ярдов врезался аккурат под левую коленную чашечку окаменевшего преподавателя. Диксон наблюдал всю сцену. Спасаться бегством бессмысленно — ближайшее укрытие вне зоны досягаемости. Диксон повиновался импульсу — зашагал дальше по дорожке, полностью отдавая себе отчет в том, что является единственным субъектом, которого можно счесть силой, приведшей камень в движение. Диксон оглянулся один раз. Преподаватель английского держался за колено и смотрел на Диксона в упор. Как всегда в таких ситуациях, Диксон хотел попросить прощения, но, когда дошло до дела, обнаружил, что трусит. Через два дня, перед началом первого собрания кафедры, Диксон в задумчивости подвинул стул как раз в тот момент, когда на него хотели усесться. Вопль архивариуса предотвратил катастрофу, однако Диксону в память надолго врезалось лицо несостоявшейся жертвы, на котором засияло выражение неподдельного испуга. А там один отличник Уэлча в сочинении нелицеприятно отозвался (а по сути, разнес в пух и прах) о сборнике статей за авторством любимого ученика Профессора. «Где, — спрашиваю, — вы этакого набрались?» И знаете, что он ответил? «На лекциях мистера Диксона» — вот что. Конечно, я со всем возможным тактом объяснил…». Много позже Диксон узнал, что злополучный сборник был написан по предложению Уэлча и отчасти под его руководством. Эти факты излагались в разделе «Благодарности», но Диксон, сделавший своим кредо читать минимум из каждой рекомендуемой книги, конечно, до «Благодарностей» не добрался. Просветила его Маргарет. А было это, насколько Диксону помнилось, утром того дня, когда Маргарет предприняла попытку самоубийства, выпив большую дозу снотворного.

На давно приноровленный к машине полукрик: «Так вот, Диксон, я и говорю…» — Диксон повернулся с искренней живостью:

— Да, Профессор?

Насколько здоровее и дальше слушать то, что Уэлч еще имеет сообщить, чем гадать, что имеет сообщить Маргарет, тем более очень скоро Диксону будет предоставлен весь ее ассортимент.

— Я тут подумал, как бы вы отнеслись к тому, чтобы в следующие выходные приехать к нам на… на выходные? Полагаю, будет очень мило. Мы ждем кое-кого из Лондона, наших, так сказать, друзей, и друзей нашего сына Бертрана. Бертран и сам хочет вырваться, хотя, конечно, пока неизвестно, сумеет ли. Планируем этакий домашний концертец — парочка музыкальных номеров, парочка инсценировочек… Возможно, призовем вас к посильному участию…

Машина дребезжала по пустой теперь дороге.

— Большое спасибо. Непременно. С удовольствием, — отвечал Диксон. Надо будет озадачить Маргарет на предмет того, что Уэлч разумеет под посильным участием.

Уэлчу, похоже, такая готовность понравилась.

— Вот и отлично, — с чувством произнес он. — Теперь хотелось бы обсудить кое-какие организационные вопросы. Я переговорил с ректором насчет недели открытых дверей, ну, вы знаете — она планируется на конец семестра. Ректор выразил пожелание, чтобы кафедра истории тоже внесла свою лепту. Я подумал, почему бы не привлечь вас.

— Меня, Профессор? — Неужели не нашлось более поднаторевших во внесении лепты?

— Да, вас. Кафедра отвечает за проведение вечерней лекции. С лектором пока не определились. Могу выдвинуть вашу кандидатуру, если вы согласны взяться.

— С удовольствием попробую свои силы в публичном выступлении. Конечно, только с вашего одобрения моих скромных способностей, — вымучил Диксон.

— Пожалуй, название «Милая Англия» или нечто подобное подойдет. Не слишком академично, не слишком… не слишком… гм. Ну что, сможете набросать пару дюжин… гм-гм… я имею в виду, раскрыть тему?

Глава 2

— И тут мне как-то сразу стало все равно. Я сжимала пустой пузырек, точно это была сама смерть; я в некотором роде цеплялась за жизнь. Но очень скоро почувствовала ужасную усталость и разжала пальцы. Не знаю, как объяснить. И в то же время, если бы меня в этот момент взяли за плечи, встряхнули и сказали: «Не глупи, ты не уходишь — ты, наоборот, возвращаешься», — я, честное слово, стала бы предпринимать какие-нибудь посильные попытки, то есть постаралась бы «вернуться». Впрочем, тебе известно: никто меня не встряхнул и ничего подобного не сказал, и я подумала только: «Какая разница, что будет? Пусть идет как идет». Странное ощущение. — Маргарет Пил, маленького роста, худощавая, ярко накрашенная и в очках, одарила Диксона полуулыбкой. Вокруг тоже разговаривали — как минимум на полдюжины тем.

— Это хороший признак — что ты так спокойно рассказываешь, — заметил Диксон. Маргарет молчала. Диксону оставалось только продолжать: — А что потом случилось? Или ты не помнишь? Конечно, если тебе неприятно, можешь не говорить.

— Нет, отнюдь. Просто мне показалось, я тебя утомила. — Она усмехнулась, и теперь это гораздо больше походило на улыбку. — Разве Уилсон не рассказывал, как нашел меня?

— Уилсон? Сосед снизу, что ли? Рассказывал. Будто бы у тебя радио играло на всю катушку, и он пошел разобраться. Кстати, зачем тебе в такой момент радио понадобилось? — Буря, поднятая было первой частью истории, почти утихла — теперь Диксон мыслил более трезво.

Маргарет смотрела в сторону, на полупустой бар.

— Не знаю, Джеймс. Наверно, мне хотелось, чтобы моя… чтобы мой уход сопровождался каким-никаким звуком. В этой комнате всегда такая мертв… такая тишина. — Маргарет слегка поежилась и поспешно сказала: — Холодновато здесь, правда?

— Давай пересядем.

— Нет, не надо. Показалось — кто-то вошел, вот и потянуло сквозняком. О чем бишь я? Ах да. О том, что… что последовало. Наверно, я довольно быстро поняла, что происходит, где я нахожусь и так далее. И что