короны. Теперь над согбенными спинами низкопоклонцев как блещет эта корона, надетая набекрень на голову чужеземной шлюхи! Разве так выглядит Зло из другого мира? У нашего Зла человечье лицо и исконно человечьи мерзкие привычки. Это ли не доказательство моей правоты? Лээлин, спасение ближе, чем Этар. Оно в острой секире и каленом клинке, в батогах и виселицах... Подобное можно излечить только подобным. И я непременно докажу это, докажу, как истинный Посвященный, чтобы никто не сидел сложа руки и не глядел в сторону Этара, где наш отец будет странствовать так смело и напрасно!

- Элас! - Лээлин задрожала и схватила его за руку: - Что ты задумал? Не вздумай ничего решать без отца! Твоих знаний может быть недостаточно!

- Тебя напугала Нуат, Лээлин. Она всех пугает.

- Нет, Элас... Меня напугал ты.

- А меня пугает бездействие. Наше время и время людей давно текут раздельно. Пока мы будем раздумывать, браться за меч или нет, нам могут уже снести головы.

- Не все я понял, вот беда-то, господин Ниссагль. Не все понял. Этарон-то с наслыху больше учил. Замудреный язык-то...

- Короче?

Дворецкий Дома Аргаред, примчавшийся в ночи из замка Аргаред и к утру обязанный быть обратно, пугливо передернул ссутуленными плечами.

- Господин Аргаред, тот все про Зло говорил. Пришло, мол, из другого мира Зло и вселилось в государыню нашу королеву.

- Так!

- И что он должен поехать в Этар, чтобы найти там... Ну, знания какие-то. Я не понял.

- Пес с ним, не важно. Плевать на Этар и на знание. Понятно, о чем он думает. Еще что?

- Еще, ваша милость, господин Элас имел беседу с госпожой Лээлин...

- И...

- И все говорил ей про Силу, про Стихии да про Зло - я это тоже плохо понял. Но он упорно твердил, что, мол, люди - вроде муравьев... это я разобрал доподлинно. И что вроде если муравейник разорять, то надо убить матку.

- А если людей - то убить королеву, - хищно подался вперед Ниссагль. Доносчик углядел, что халат у него надет на голое тело.

- Должно быть. Но прямо он этого не говорил.

- А эти умники и не скажут прямо. Не жди. Слушай и думай - тебе за это платят, старый хорек.

- Да, ваша милость, я еще припомнил, как господин Элас сказал: "Раньше, мол, Чистое дворянство роптало на то, что корону за головами Высоких не видно, а теперь, мол, над согбенными спинами низкопоклонцев видно, что эта корона напялена набекрень на голову шлюхи-южанки".

- Ого! Языкастый мальчишка, заешь его крысы. Ну да ладно. У тебя все?

- Вроде все.

- Вспомнишь - приедешь. Или пошлешь кого-нибудь. Сейчас я тебе тут черкну, чтобы внизу денег выдали.

Ниссагль писал, щурясь на замигавшую свечу. Доносчик, приоткрыв от напряжения рот, смотрел в сторону, туда, где сквозняк приоткрыл дверь. Сквозь широкую щель виднелась освещенная шандалом кровать, чья-то зарывшаяся в подушки светлая голова, а ближе в тени возле камина низкий топчан, и на нем кто-то скорчился. Щель стала шире - в луче света стало видно истомленное лицо, молодое, и белокурые волосы. Этарет? А что за женщина в постели? Она повернулась, и дворецкий не посмел узнать сонное и довольное чернобровое лицо с алыми губами. А Ниссагль писал, то ли не замечая, то ли не желая замечать любопытства своего осведомителя. На пальце у Ниссагля мигал зеленый камень, в мутной оправе, подарок королевы. Дописав, он тронул за плечо зазевавшегося дворецкого, вручил ему бумагу и выпроводил его.

Беатрикс лежала на животе поперек кровати, завернувшись в простыню, и накручивала на пальцы волосы. Она лениво разглядывала того, кто простерся на топчане, узника, едва живого от пыток. Ниссагль иногда брал их к себе, чтобы выхаживать, и тогда Беатрикс, приходя ночами, наслаждалась страхом в их глазах.

- Элас почти попался. Ты слышала?

- Но Аргаред ушел.

- Не уйдет. Погуляет по лесу и вернется. А Элас так и вовсе лелеет преступные замыслы. Только я бы дал этому всему дозреть. Ясно, что без Аргареда они не решатся. Вот вернется Аргаред, зашлю я к нему в дом своих людей, и все станет ясно.

- Господи, пусть дозревает сколько угодно. Лишь бы не перезрело...

- Знаешь... Хорошо, что напомнила - пока мы о них говорим, может перезреть кое-что другое. - Он рывком сбросил халат и оказался в постели.

- Свечи! - прошипела Беатрикс, слабо отбиваясь. - Свечи погаси! Не у меня в спальне. Еще один доносчик прискачет и все на виду. - Давясь от смеха, они вместе дунули на канделябр. Пламя погасло.

Глава вторая

ОХОТА

- Хорошенькая девочка у господина Аргареда! - Ган облизнулся, поправил растопыренными пальцами сползающую шляпу.

- Посватай! - рассмеялась королева, и новоиспеченный дворянин, казначей-фактор Абель Ган фыркнул ей в ответ, снова поправляя несусветную фиолетовую шляпу о двух валиках, с которой в изобилии свисали позолоченные кисти, и в очередной раз посылая безрезультатную улыбку строгой Лээлин, ехавшей вдали в обществе этаретских отроков. Охота была в разгаре, большая охота с кавалькадой разодетых вельмож, доезжачих, егерей, с десятком раздраженно лающих свор, и королева скучала. Дли нее охота, настоящая охота всегда означала очумелую скачку, пар от крови, повальное обжорство и пьянство в лесных сторожках с замшелыми трубами, и чтобы пахло псиной, конским, и мужским потом... Сопровождали ее обыкновенно Раэннарт и Вельт. Уезжали тайком, затемно, пропадали на несколько дней, и возвращались тоже в темноте, одичавшие, пропахшие зверем и лесом, натешившие кровь в избытке. Это вот была охота. А тут тоска. Загонят одного-двух оленей, которых перед нею и с ее позволения прикончат. Одним полезная затея - все враги на виду.

Откуда-то с хвоста кавалькады подскакал расфуфыренный Ниссагль простеганная атласная чешуя торчком стояла на его рукавах, шея не гнулась в высоком воротнике, схваченной двумя перламутровыми застежками.

- Эласа нет, - продолжил он начатый еще по выезде из города разговор, клянусь, ваше величество, если он что-то замышляет, то в одиночку. Решил взять пример с Этери.

- В таком случае это не страшно. Все помнят, чем кончил Этери. И потом, он болен. Мне передавали его личные извинения, написанные на свиточке размером в ладонь. Так что не стоит придавать его отсутствию чрезмерное значение. Все они хотят моей смерти. - Королева намеренно выставляла себя перед вернейшими жертвой, побуждая их служить еще более рьяно, ибо все они зависели от ее жизни. Ниссагль вскинулся.

- Эти сведения - помнишь? - меня беспокоят. Мне сразу не понравилась эта аллегория с муравьями. И вот он заболел.

- Скорей следовало его опасаться, если бы он тут был. На охоте нередки несчастные случаи, в которых трудно отыскать виновника. И потом, я все-таки думаю, что это были пустые разговоры. Они попритихли после Оссарга.

- Пока Аргаред нe вернулся.